JК
Бунт на Баунти :: Нордхоф Чарльз
Страница: 192 из 266Изнурительные месяцы
Ветер был попутным, море спокойным, и, отойдя от отмели, мы тотчас поставили парус. Эдвардс сел на руль. Он выглядел таким же изможденным и оборванным, как и любой из его матросов, но глядя на его плотно сжатые тонкие губы и выражение лица, можно было подумать, что он прохаживается по квартердеку «Пандоры».
Моррисона, Эллисона и меня разместили на носу шлюпки. Всего в ней сидело двадцать четыре человека, поэтому отделить нас от матросов не представлялось возможным, однако чтобы мы с ними не общались, Эдвардс посадил рядом с нами двух офицеров.
В полдень раздали еду и питье. Помощник штурмана достал весы и, пользуясь мушкетными пулями вместо гирек, отвесил еду. На нашей шлюпке было лишь два стаканчика, поэтому поначалу каждому пришлось выпивать свою норму сразу, однако позже мы раздобыли раковины моллюсков и могли тянуть свою порцию сколь угодно долго.
Все утро четыре шлюпки держались примерно в миле друг от друга; работа на веслах превратила нашу жажду в тяжелейшее мучение. Большинство из нас были без шляп, а тропическое солнце пекло немилосердно. Некоторые опускали какую-нибудь тряпку за борт и обертывали ею голову, кое-кто смачивал тело морской водою, но от этого на коже выделялась соль, отчего еще больше хотелось пить, а во рту появлялся тошнотворный привкус. Иные, впав в отчаяние, начинали умолять о дополнительной порции воды, а один матрос попытался даже отнять стаканчик у товарища и пролил драгоценную влагу.
Ветер был попутным, море спокойным, и, отойдя от отмели, мы тотчас поставили парус. Эдвардс сел на руль. Он выглядел таким же изможденным и оборванным, как и любой из его матросов, но глядя на его плотно сжатые тонкие губы и выражение лица, можно было подумать, что он прохаживается по квартердеку «Пандоры».
Моррисона, Эллисона и меня разместили на носу шлюпки. Всего в ней сидело двадцать четыре человека, поэтому отделить нас от матросов не представлялось возможным, однако чтобы мы с ними не общались, Эдвардс посадил рядом с нами двух офицеров.
В полдень раздали еду и питье. Помощник штурмана достал весы и, пользуясь мушкетными пулями вместо гирек, отвесил еду. На нашей шлюпке было лишь два стаканчика, поэтому поначалу каждому пришлось выпивать свою норму сразу, однако позже мы раздобыли раковины моллюсков и могли тянуть свою порцию сколь угодно долго.
Все утро четыре шлюпки держались примерно в миле друг от друга; работа на веслах превратила нашу жажду в тяжелейшее мучение. Большинство из нас были без шляп, а тропическое солнце пекло немилосердно. Некоторые опускали какую-нибудь тряпку за борт и обертывали ею голову, кое-кто смачивал тело морской водою, но от этого на коже выделялась соль, отчего еще больше хотелось пить, а во рту появлялся тошнотворный привкус. Иные, впав в отчаяние, начинали умолять о дополнительной порции воды, а один матрос попытался даже отнять стаканчик у товарища и пролил драгоценную влагу.