Человек-землетрясение   ::   Конзалик Хайнц

Боб Баррайс оставался в склоненной позе несколько минут. Он был холодным и опустошенным, и не было ни одного чувства, способного заполнить этот ужасный вакуум. Зуд в его жилах, неодолимое упоение, которое вызывали в нем боль или смерть других людей, сумасбродная похоть, как угар овладевавшая им, когда кому-то грозила смерть, и он изо всех сил боролся с ней, секс ужаса, как он сам назвал это в порыве самоанализа, психический коитус разрушения, безумный восторг в ту секунду, когда другой прощался с жизнью, – все это умерло, как девичье тело перед ним. Он склонился над Марион, и его лицо оказалось так близко от ее губ, как будто он хотел поцеловать их (чего испугался служащий и попытался предотвратить это знаками Дорлаху). Боб чувствовал себя человеком, который балансирует между беспамятством и бодрствованием, парит в состоянии невесомости, все слышит, видит и воспринимает, но сам уже не способен ни на какую реакцию.

– Это она? – наконец спросил служащий, видя, что Боб все еще не двигается.

– Конечно, это она! – вздрогнув, ответил доктор Дорлах.

– Не вы, а супруг должен это подтвердить.

– Я знаю. Я делаю это за него.

– Это не положено. Мне нужен его личный ответ.

– Вы разве не видите, что он не в состоянии?

– Он может позже занести это в протокол в Первом комиссариате.

– Он это и сделает! – Доктор Дорлах был на грани взрыва.