JК
Человек-землетрясение :: Конзалик Хайнц
Страница: 40 из 464Я прилетел на вашей «Сессне». Приказ дяди Тео.
– Моя телеграмма.
– Да. И сообщения по радио и по телевизору.
– Ужасно, Гельмут.
– Ужасно, что ты держишь меня в коридоре.
– Я не один…
– Тогда пусть малютка выпрыгнет из постели и исчезнет, как кошечка. – Хансен протиснулся мимо Боба в номер и рухнул в ближайшее кресло. Наполовину выпитая бутылка шампанского плавала в бочонке с ледяной водой. Хансен вытащил ее, вытер лежащей рядом салфеткой и сделал несколько глотков выдохшегося шампанского. Из соседней спальни доносился какой-то шум, скрипела кровать.
– Пусть она одевается! – громко сказал Гельмут Хансен. Он говорил по-французски, и, кем бы ни была девушка в соседней комнате, ответом на грубое требование могло быть лишь беззвучное повиновение. Боб Баррайс сморщил свое утомленное от бессонной ночи лицо.
– Она не какая-нибудь гризетка, – прошептал он, нагнувшись к Хансену. – Это Пия Коккони, возлюбленная принца Орланда…
– С каких это пор ты стал принцем?
– Гельмут, оставь глупости. Подожди меня внизу, в холле. Через полчаса… я тебе обещаю.
Он вытащил Хансена из кресла, вытолкал его из комнаты, дружески похлопал по спине и захлопнул за ним дверь.
Как говорил Тео Хаферкамп, Гельмут и Боб связаны как мозг и глаза. Они нерасторжимы.
Хансен сел внизу в холле в уголок, заказал себе кофе-мокко и пролистал утренние газеты. Почти во всех были сообщения о несчастном случае в Приморских Альпах.
– Моя телеграмма.
– Да. И сообщения по радио и по телевизору.
– Ужасно, Гельмут.
– Ужасно, что ты держишь меня в коридоре.
– Я не один…
– Тогда пусть малютка выпрыгнет из постели и исчезнет, как кошечка. – Хансен протиснулся мимо Боба в номер и рухнул в ближайшее кресло. Наполовину выпитая бутылка шампанского плавала в бочонке с ледяной водой. Хансен вытащил ее, вытер лежащей рядом салфеткой и сделал несколько глотков выдохшегося шампанского. Из соседней спальни доносился какой-то шум, скрипела кровать.
– Пусть она одевается! – громко сказал Гельмут Хансен. Он говорил по-французски, и, кем бы ни была девушка в соседней комнате, ответом на грубое требование могло быть лишь беззвучное повиновение. Боб Баррайс сморщил свое утомленное от бессонной ночи лицо.
– Она не какая-нибудь гризетка, – прошептал он, нагнувшись к Хансену. – Это Пия Коккони, возлюбленная принца Орланда…
– С каких это пор ты стал принцем?
– Гельмут, оставь глупости. Подожди меня внизу, в холле. Через полчаса… я тебе обещаю.
Он вытащил Хансена из кресла, вытолкал его из комнаты, дружески похлопал по спине и захлопнул за ним дверь.
Как говорил Тео Хаферкамп, Гельмут и Боб связаны как мозг и глаза. Они нерасторжимы.
Хансен сел внизу в холле в уголок, заказал себе кофе-мокко и пролистал утренние газеты. Почти во всех были сообщения о несчастном случае в Приморских Альпах.