Шесть серых гусей   ::   Кулонж Анри

После смерти Клары я пребываю в таком отчаянии, словно прошлое легло между нами, превращаясь в пропасть или океан, которые с каждым днем становятся все шире и шире… Я считаю, что эта тварь ведет себя с тобой слишком вольно, и мне иногда кажется, что она презирает меня. Прости мне сцены, которые я устраивала тебе в эти дни, но иногда я начинаю горячиться, а она даже не пытается успокоить меня: после поездки на Везувий она все время лежит в постели, без сомнения, только для того, чтобы не разговаривать со мной. Какой враждебной показалась мне эта гора, и каким тяжелым было наше путешествие! Оттуда не могло прийти ничего хорошего.

А где ты сейчас, сейчас, когда ты так мне необходим? Уехал любоваться холмами и упиваться тем, что принимаешь за отчаяние? Или бежишь от того, что называешь моей истерией… И никого, никого, кто мог бы мне помочь… Я напрасно ищу Элизу.

Твоя бедная М.».

Пол поморщился и вернул письмо дону Этторе.

— Надо же, в этом семействе все было совсем не так гладко! — сказал он.

— А кто такая эта «тварь»? — спросил Креспи, кладя письмо на место.

— Мой друг Ларри рассказал бы вам все в подробностях, но он так часто говорил об этом, что я тоже знаю ответ. Речь шла о Клер Клермон, свояченице поэта. Она была любовницей Байрона, а потом влюбилась в мужа своей сестры. Само собой, отношения между женщинами были натянутыми, и, если вам интересно мое мнение, эти стены не раз были свидетелями сцен и упреков.

— И не только в девятнадцатом веке, — вздохнул Креспи и, помолчав немного, сказал: — Ваш друг, разумеется, особенно если он специалист по этой эпохе, может в любой момент ознакомиться с этим письмом.