JК
Черное Сердце и Белое Сердце :: Хаггард Генри Райдер
Страница: 13 из 70Полагаться на справедливость цезаря – дело опасное». Он повернулся и стал рассматривать обоих просителей.
Старый Умгона, слегка вздрогнув, принялся изливать традиционные похвалы и благодарность, славя доброту и милосердие своего повелителя. Сетевайо выслушал его молча, а когда тот наконец договорил, резко напомнил, чтобы он привел Нанеа точно в назначенный им срок, иначе и она и он будут украшать собой ближайшие перекрестки дорог.
Из них двоих Нахун, безусловно, заслуживал большего внимания. После того как король вынес свой непререкаемый приговор, на его лице выразилось полнейшее замешательство, тут же сменившееся яростным гневом – справедливым гневом человека, которому нанесли незаслуженную жестокую обиду. Все его тело пронизала дрожь, на шее и на лбу вздулись узлы вен, пальцы плотно сжались, как будто стискивая рукоятку копья. Вскоре, однако, его ярость улеглась: роптать на зулусского деспота – то же самое, что роптать на саму судьбу; его лицо воплощало теперь лишь безнадежность и отчаяние. Гордые темные глаза утратили свой блеск, осунувшееся медное лицо стало пепельно-серым, уголки рта обвисли, с закушенной губы закапала кровь. Высокий зулус поднял руку, прощаясь с королем, встал и нетвердой походкой побрел к воротам.
– Погоди, – внезапно остановил его Сетевайо. – Я хочу поручить тебе важное дело, Нахун, которое вышибет из твоей головы все эти дурацкие мысли о женитьбе.
Старый Умгона, слегка вздрогнув, принялся изливать традиционные похвалы и благодарность, славя доброту и милосердие своего повелителя. Сетевайо выслушал его молча, а когда тот наконец договорил, резко напомнил, чтобы он привел Нанеа точно в назначенный им срок, иначе и она и он будут украшать собой ближайшие перекрестки дорог.
Из них двоих Нахун, безусловно, заслуживал большего внимания. После того как король вынес свой непререкаемый приговор, на его лице выразилось полнейшее замешательство, тут же сменившееся яростным гневом – справедливым гневом человека, которому нанесли незаслуженную жестокую обиду. Все его тело пронизала дрожь, на шее и на лбу вздулись узлы вен, пальцы плотно сжались, как будто стискивая рукоятку копья. Вскоре, однако, его ярость улеглась: роптать на зулусского деспота – то же самое, что роптать на саму судьбу; его лицо воплощало теперь лишь безнадежность и отчаяние. Гордые темные глаза утратили свой блеск, осунувшееся медное лицо стало пепельно-серым, уголки рта обвисли, с закушенной губы закапала кровь. Высокий зулус поднял руку, прощаясь с королем, встал и нетвердой походкой побрел к воротам.
– Погоди, – внезапно остановил его Сетевайо. – Я хочу поручить тебе важное дело, Нахун, которое вышибет из твоей головы все эти дурацкие мысли о женитьбе.