JК
Четвертое измерение :: Новиков Валентин Афанасьевич
Страница: 13 из 126Игорь, вы сами знаете, неразговорчив…
– Да, мальчика, который растет вне семьи, понять трудно.
– Девочку, я думаю, – не легче.
– Вы говорите о Соне Боткиной?
– Я говорю об одиночестве. Соня – девочка скрытная и тоже не очень понятная.
– …Но мы об Игоре… – нахмурился Иван Антонович.
Все в интернате знали о привязанности директора к Соне Боткиной. Девочку педагоги считали избалованной, своевольной и взбалмошной. Эмма Ефимовна явно хотела подчеркнуть, что Игорь Смородин доставляет ей хлопот не больше, чем любимица директора Соня Боткина.
Иван Антонович некоторое время внимательно смотрел на молодую учительницу.
– Мне тоже кажется, что дурного влияния на класс он не оказывает. – Уголки его сухих губ тронула едва заметная усмешка. – Напротив, убери его из класса, и не будет хватать какого-то неорганизованного начала.
Эмма Ефимовна не поняла, в шутку ли он сказал это, или всерьез.
Иван Антонович высвободил из-под маленькой парты свои ноги, надел очки и вышел из класса.
Эмма Ефимовна догадалась, что он обиделся на нее за Соню. Девочка, шесть лет назад потерявшая родителей, стала для него дочерью, хотя жила она, как и все воспитанники интерната, не пользуясь никакими особыми привилегиями. Иван Антонович никак не выделял ее из общей массы детей. Даже купив ей шапочку или кофточку, он говорил, что, мол, это прислали шефы. И виделся он с Соней не чаще, чем с другими воспитанниками интерната.
– Да, мальчика, который растет вне семьи, понять трудно.
– Девочку, я думаю, – не легче.
– Вы говорите о Соне Боткиной?
– Я говорю об одиночестве. Соня – девочка скрытная и тоже не очень понятная.
– …Но мы об Игоре… – нахмурился Иван Антонович.
Все в интернате знали о привязанности директора к Соне Боткиной. Девочку педагоги считали избалованной, своевольной и взбалмошной. Эмма Ефимовна явно хотела подчеркнуть, что Игорь Смородин доставляет ей хлопот не больше, чем любимица директора Соня Боткина.
Иван Антонович некоторое время внимательно смотрел на молодую учительницу.
– Мне тоже кажется, что дурного влияния на класс он не оказывает. – Уголки его сухих губ тронула едва заметная усмешка. – Напротив, убери его из класса, и не будет хватать какого-то неорганизованного начала.
Эмма Ефимовна не поняла, в шутку ли он сказал это, или всерьез.
Иван Антонович высвободил из-под маленькой парты свои ноги, надел очки и вышел из класса.
Эмма Ефимовна догадалась, что он обиделся на нее за Соню. Девочка, шесть лет назад потерявшая родителей, стала для него дочерью, хотя жила она, как и все воспитанники интерната, не пользуясь никакими особыми привилегиями. Иван Антонович никак не выделял ее из общей массы детей. Даже купив ей шапочку или кофточку, он говорил, что, мол, это прислали шефы. И виделся он с Соней не чаще, чем с другими воспитанниками интерната.