Чэнси   ::   Ламур Луис

В такие часы во мне просыпается мой древний предок, который когда-то очень давно так же сидел один посреди бескрайнего простора, покрытого травой, колышущейся от малейшего дуновения, а поднимающиеся с земли бычки выгибали спины, чтобы сбросить ночное оцепенение, оглядывались вокруг и начинали потихоньку пастись.

Мне нравился звук, с которым они срывают траву, и этот покой, и я думал, какое хорошее место, чтобы растить здесь детей, смотреть, как взрослеют сыны человеческие, полной грудью вбирая чистый воздух, утоляя жажду холодной водой из ручьев, вдыхая запах жареного бекона.

Неожиданно я услыхал шорох в кустах. Коровы настороженно подняли морды и навострили уши. Негромко их успокоив, я повел лошадь сквозь стадо в ту сторону, откуда раздался звук. Вдруг кусты раздвинулись, и, просунув сквозь них свою косматую голову, со стороны ручья на поляну вышел огромный старый бизон. Он постоял минуту, нюхая воздух и глядя на нас, но я удержал солового, не желая пугать исполина, которому и так в жизни выпало достаточно бед.

Выждав немного, он двинулся дальше, покачивая массивной головой в такт шагам, а следом за ним из кустов вышла самка с годовалым теленком, и все семейство отправилось прочь из долины.

— Иди, иди, старина, — помахал я вслед. — Вообще-то мы питаемся мясом, но тут место скорее твое, чем мое, так что ступай себе с миром, и удачи тебе.

Они важно прошествовали мимо, словно понимая, что я против них ничего не имею.

Пока смотрел на них, коровы уже проснулись и наступил день. Какая-то птица защебетала в ближайших кустах, и, оглянувшись, я успел по малиновым перьям опознать упорхнувшего кардинала.

Я развернул лошадь и направился было в лагерь, но прежде решил бросить прощальный взгляд на бизонов.