Длинная тень   ::   Хэррод-Иглз Синтия

– Чтобы доказать и показать мою власть, – говорил он.

А когда все уже были измучены играми, плясками и шарадами, они пели и музицировали. Мартин играл, Дейзи и Морис пели, и все хором подпевали, когда начинались их любимые «Quem Pastores», «In Dulci Jubilo», «Green Groweth the Holly» и «There is no Rose». В рождественский вечер для всех был приготовлен сюрприз. Специально для этой ночи Морис написал пьесу и всю последнюю неделю учил Мартина играть вторую партию. Эту пьесу они исполнили в четыре руки на двух корнетти. Музыка была великолепна. Корнетти считался инструментом, звук которого наиболее близок к звуку человеческого голоса по тембру и диапазону. Морис владел этим инструментом в совершенстве. Мартин же никогда раньше не играл на корнетти, но вторая партия была несложной, и ему удалось за неделю достаточно прилично освоить инструмент. Когда Хьюго закрывал глаза, ему казалось, что два голоса, далекие и чистые, переплетаются между собой и уводят вдаль всех присутствующих; это напоминало пение ангелов в тишине ясной ночи. Он открыл глаза и посмотрел на мать. Она сидела у камина на стуле с высокой спинкой и смотрела на языки пламени. Хьюго заметил слезы на се щеках и подумал, что мать вспоминает о Джордже и Руперте.

Но одна вещь в это Рождество очень удивила Хьюго. Его мать, всегда так строго соблюдавшая культовые обряды, не пошла к причастию. Она посещала службы и часто приходила в часовню, когда там никого не было, но не причащалась к телу и крови Господним, и Хьюго не мог понять, что ею движет и почему она страдает.