JК
Дочь регента :: Дюма Александр
Страница: 417 из 461Наоборот, Элен, ты должна радоваться, улыбнись, протяни мне руку и скажи мне — ведь ты так чиста и преданна, — скажи мне: «Гастон, поезжай, это твой долг».
— Да, друг мой, — ответила Элен, — наверное, я должна была бы тебе так сказать, но у меня на это нет сил, прости меня.
— Ах, Элен, это плохо, ведь я так счастлив!
— Что ты хочешь? Это сильнее моей воли, Гастон: ты увозишь с собой половину моей жизни, помни об этом!
В это время Гастон услышал, как часы пробили три удара, он вздрогнул.
— Прощай, — сказал он, — прощай!
— Прощай, — прошептала Элен.
Он сжал руку девушки и поднес ее к губам, потом выбежал из комнаты и стремительно двинулся к крыльцу, около которого слышалось ржание лошадей, замерзших на ледяном утреннем ветру.
Он был уже на лестнице, когда до него донеслись рыдания Элен.
Он поднялся обратно и побежал к ней, она стояла в дверях комнаты, из которой он только что вышел, он схватил ее в свои объятия, и она повисла у него на шее.
— О, Боже мой, — рыдала она, — ты меня все же покидаешь! Гастон, послушай, что я скажу: мы больше не увидимся!
— Бедняжка моя, ты просто обезумела! — воскликнул молодой человек, но сердце его невольно сжалось.
— Да, обезумела… обезумела от отчаяния, — ответила Элен.
И вдруг, преодолев что-то в себе, она страстно обхватила его руками и прижалась губами к его губам. Потом тихонько оттолкнула его и сказала:
— Иди, иди, Гастон, теперь я могу и умереть.
Гастон ответил ей на поцелуй страстными ласками. В это время часы пробили половину четвертого.
— Да, друг мой, — ответила Элен, — наверное, я должна была бы тебе так сказать, но у меня на это нет сил, прости меня.
— Ах, Элен, это плохо, ведь я так счастлив!
— Что ты хочешь? Это сильнее моей воли, Гастон: ты увозишь с собой половину моей жизни, помни об этом!
В это время Гастон услышал, как часы пробили три удара, он вздрогнул.
— Прощай, — сказал он, — прощай!
— Прощай, — прошептала Элен.
Он сжал руку девушки и поднес ее к губам, потом выбежал из комнаты и стремительно двинулся к крыльцу, около которого слышалось ржание лошадей, замерзших на ледяном утреннем ветру.
Он был уже на лестнице, когда до него донеслись рыдания Элен.
Он поднялся обратно и побежал к ней, она стояла в дверях комнаты, из которой он только что вышел, он схватил ее в свои объятия, и она повисла у него на шее.
— О, Боже мой, — рыдала она, — ты меня все же покидаешь! Гастон, послушай, что я скажу: мы больше не увидимся!
— Бедняжка моя, ты просто обезумела! — воскликнул молодой человек, но сердце его невольно сжалось.
— Да, обезумела… обезумела от отчаяния, — ответила Элен.
И вдруг, преодолев что-то в себе, она страстно обхватила его руками и прижалась губами к его губам. Потом тихонько оттолкнула его и сказала:
— Иди, иди, Гастон, теперь я могу и умереть.
Гастон ответил ей на поцелуй страстными ласками. В это время часы пробили половину четвертого.