Драма в Лифляндии   ::   Верн Жюль

Но она тихонько отстранилась и сказала:

— Да… мы любим друг друга… Любовь наша была нашим счастьем… Но брак стал невозможен…

— Невозможен?! — воскликнул Владимир. — В этом только я, только я один могу быть судьей… Я уже не мальчик… Жизнь моя до сих пор не была так легка, так счастлива, чтобы я не привык обдумывать свои поступки!.. Мне казалось, раз я люблю вас, раз вы любите меня, — наконец-то счастье близко!.. Я надеялся, что вы питаете ко мне достаточно доверия, что считаете справедливым то, что я считаю справедливым; ведь обо всем этом вы не можете иметь правильного суждения.

— Я сужу об этом так, как будет судить свет, Владимир!

— Какое мне дело до того, что вы называете светом, дорогая Илька! Свет для меня — это вы, вы одни… И для вас не должно быть иного света, кроме меня!.. Хотите — мы уедем из этого города?!. Иван последует за нами. И где бы мы ни были, клянусь, мы будем счастливы!.. Илька, дорогая Илька, скажите, что вы согласны быть моей женой…

Он упал перед ней на колени, просил, умолял ее, но, казалось, вид преклоненного Владимира внушал ей еще больше презрения к самой себе.

— Встаньте… встаньте! — твердила она. — Нельзя стоять на коленях перед дочерью…

Он не дал ей договорить.

— Илька… Илька! — повторял он, как безумный, со слезами на глазах. — Будьте моей женой…

— Никогда! — ответила Илька. — Никогда дочь убийцы не станет женой Владимира Янова.

Эта сцена сломила обоих. Илька поднялась к себе в комнату. Доведенный до отчаяния, Владимир вышел из дома.