JК
Фаворит короля :: Сабатини Рафаэль
Страница: 420 из 420Да даже если заключенного накроют плащом и уволокут, публика, услышав вопросы и увидев, как поступили с обвиняемым, непременно сама найдет ответы, и ответы нанесут непоправимый ущерб королевскому достоинству и чести!
В таких мыслях шли часы, и с каждым часом страх королястановился все сильнее, пока, наконец, не перерос в уверенность, что все самое худшее, все, чего он больше всего боялся, и произошло. Потому что никакого иного объяснения такой задержке нет. Сомерсет, конечно же, заявил, что он не Гаури и не Балмерино… Вот оно, доказательство! Робин никогда по-настоящему его не любил! Так думал этот слезливый и жестокий властитель.
Но поздно ночью, когда его величество уже терял сознание от паники и голода, явился пропыленный курьер и принес новость: Робин мужественно принял приговор и не произнес ни единого способного очернить короля слова.
Король облизал губы. На испещренные морщинами щеки вернулся склеротический румянец. Он даже смог улыбнуться, отсылая курьера прочь. А затем двинулся, покачиваясь, мимо согбенных придворных к красивому, статному молодому Вильерсу и обнял нового фаворита за шею.
– Вот и конец, Стини, – пробормотал он. Его величество вздохнул, на светлые глаза набежала слеза. – Теперь он узнает, каким милосердным могу я быть.. И никто не посмеет сказать, что я способен полностью изгнать из сердца того, кого когда-то любил…
А затем, резко переменив тон и ущипнув молодого человека за щеку, вскричал:
– Боже правый, ну где же ужин?!
В таких мыслях шли часы, и с каждым часом страх королястановился все сильнее, пока, наконец, не перерос в уверенность, что все самое худшее, все, чего он больше всего боялся, и произошло. Потому что никакого иного объяснения такой задержке нет. Сомерсет, конечно же, заявил, что он не Гаури и не Балмерино… Вот оно, доказательство! Робин никогда по-настоящему его не любил! Так думал этот слезливый и жестокий властитель.
Но поздно ночью, когда его величество уже терял сознание от паники и голода, явился пропыленный курьер и принес новость: Робин мужественно принял приговор и не произнес ни единого способного очернить короля слова.
Король облизал губы. На испещренные морщинами щеки вернулся склеротический румянец. Он даже смог улыбнуться, отсылая курьера прочь. А затем двинулся, покачиваясь, мимо согбенных придворных к красивому, статному молодому Вильерсу и обнял нового фаворита за шею.
– Вот и конец, Стини, – пробормотал он. Его величество вздохнул, на светлые глаза набежала слеза. – Теперь он узнает, каким милосердным могу я быть.. И никто не посмеет сказать, что я способен полностью изгнать из сердца того, кого когда-то любил…
А затем, резко переменив тон и ущипнув молодого человека за щеку, вскричал:
– Боже правый, ну где же ужин?!