JК
Французы на северном полюсе :: Буссенар Луи Анри
Страница: 190 из 244После обеда все получили порцию водки, которую пили маленькими глотками, неторопливо покуривая трубки.
Эта странная стряпня была чрезвычайно полезна для здоровья, так как подкрепляла силы и возвращала бодрость. Наконец неутомимый Абель, убрав посуду и всякий кухонный хлам, позвал одного из товарищей, чтобы тот помог ему освободиться от рабочей одежды. Плюмован вылез из уютного гнездышка, где устроился возле Гиньяра; и тщетно старался освободить кока от его балахона, который примерз к шее бедняги как колодка.
— Эй, Гриньяр, высунь наружу остаток своего носа и помоги мне!
Нормандец принялся помогать обеими руками и после титанических усилий не перестававший смеяться повар был наконец освобожден и улегся рядом с друзьями.
Опять зажгли трубки и стали тихо переговариваться, переваривая пищу, сдобренную порцией водки. Это были, пожалуй, самые веселые минуты за весь день. Несмотря на усталость, боль в ногах и в горле, путешественники еще находили силы шутить. Из-за дыма ничего не было видно, и собеседники узнавали друг друга по голосам. Говорили обо всем понемногу: об экспедиции, о Севере, о старушке Франции, где совсем скоро зацветут вишни, о теплом апрельском солнце. Плюмован сказал, что в Париже уже появились первые овощи, а Дюма напомнил, что все это выращивается в их краю — прекрасном и теплом Провансе. Потом, по ассоциации и, вероятно, из-за контраста, стали вспоминать тропики.
Эта странная стряпня была чрезвычайно полезна для здоровья, так как подкрепляла силы и возвращала бодрость. Наконец неутомимый Абель, убрав посуду и всякий кухонный хлам, позвал одного из товарищей, чтобы тот помог ему освободиться от рабочей одежды. Плюмован вылез из уютного гнездышка, где устроился возле Гиньяра; и тщетно старался освободить кока от его балахона, который примерз к шее бедняги как колодка.
— Эй, Гриньяр, высунь наружу остаток своего носа и помоги мне!
Нормандец принялся помогать обеими руками и после титанических усилий не перестававший смеяться повар был наконец освобожден и улегся рядом с друзьями.
Опять зажгли трубки и стали тихо переговариваться, переваривая пищу, сдобренную порцией водки. Это были, пожалуй, самые веселые минуты за весь день. Несмотря на усталость, боль в ногах и в горле, путешественники еще находили силы шутить. Из-за дыма ничего не было видно, и собеседники узнавали друг друга по голосам. Говорили обо всем понемногу: об экспедиции, о Севере, о старушке Франции, где совсем скоро зацветут вишни, о теплом апрельском солнце. Плюмован сказал, что в Париже уже появились первые овощи, а Дюма напомнил, что все это выращивается в их краю — прекрасном и теплом Провансе. Потом, по ассоциации и, вероятно, из-за контраста, стали вспоминать тропики.