Голубое и черное   ::   Панов Николай

Когда я добрался до койки, повторяю, я почти валился от усталости с ног. И не только от усталости — качка усиливалась. Помню, как я танцевал по каюте, стараясь снять мокрые сапоги. Я переоделся в пижаму. Может, это было глупо в условиях похода, но я не раздевался уже пятые сутки, хотелось по-настоящему отдохнуть. Эта пижама так и осталась на мне…

Мне рассказывали подобравшие вас, — сказал Людов.

— Да? Они заметили на мне пижаму? Людов кивнул.

Я задремал, — продолжал Нортон, — и следующее, что помню, меня с силой подняло в воздух, выбросило из койки, ударило о переборку. Я почти потерял сознание от боли. Слышал топот многих ног над головой, крики, заглушавшие грохот шторма. На мостике стоял капитан Элиот. Не забыть его лица с влажными, воспаленными глазами. «Они подстерегли нас, Нортон! Проклятые, подкараулили нас, „Бьюти“ идет ко дну!» — прокричал капитан. Палуба накренилась, на мостике было трудно стоять. Команда спускала шлюпки.

Простите, как погружалась «Бьюти»: носом или кормой? — спросил Людов.

Нортон взглянул недоуменно. Он был весь во власти страшных воспоминаний.

Носом или кормой?.. Позвольте… Она погружалась кормой… — Он замолчал, как будто сбитый вопросом с толку.

А каков был характер разрушений?

Характер разрушений? — повторил Нортон.

Да, характер разрушений на судне. Все же ваше мнение, транспорт был торпедирован или наскочил на мель?

Нортон помолчал, устремив на Людова взгляд своих полных смущения глаз.

— Сэр, хочу быть вполне откровенным.