JК
Город мелодичных колокольчиков :: Антоновская Анна Арнольдовна
Страница: 859 из 1006Подчинив еще в первые годы царствования прикаспийские земли, он превратил их в хассэ — свои собственные владения. Сейчас он следовал в одно из них — Мазандеран — страну топора и дровосеков, — там предстоял сбор драгоценного металла и войска — многотысячной конницы горцев, которая рассечет, как барана, Анатолию, грозой, наводящей ужас, подступит к стенам ненавистного Стамбула.
Шах Аббас взнуздал время, как коня, не заехал даже в Сулейманиэ. Он стремился обогнать события, дабы не быть застигнутым врасплох. Золотая дорога, или дорога шелка, соединяла северную провинцию Гилян с далекой южной — Луристаном, порт Астару на Каспийском берегу и порт Ормуз на берегу Ормузского пролива. Торговля шелком, зиждущаяся на движении кораблей и верблюдов, требовала высокого надзора, — как в руках факира, нити должны были беспрестанно превращаться о благодатное золото. Ради возвеличения Ирана шах готов был стать факиром.
На незримых крыльях, рождающих ветер, время проносилось со скоростью света. Не успевало солнце раскрыть пламенное опахало, как уже теряло равновесие и падало за изломанную линию скал.
В ущелье Бендер-Бира шах почувствовал легкое недомогание. Он удивился, ибо после испытанной им сердечной боли в Исфахане чародеи ему открыли, что боль мнимая, ибо, сердце у него — рубин, подвешенный на четырех золотых цепочках.
На дне ущелья бесновался прозрачный Хераспей. По повелению шаха ему подали в чаше студеной воды, зачерпнутой из реки.
Шах Аббас взнуздал время, как коня, не заехал даже в Сулейманиэ. Он стремился обогнать события, дабы не быть застигнутым врасплох. Золотая дорога, или дорога шелка, соединяла северную провинцию Гилян с далекой южной — Луристаном, порт Астару на Каспийском берегу и порт Ормуз на берегу Ормузского пролива. Торговля шелком, зиждущаяся на движении кораблей и верблюдов, требовала высокого надзора, — как в руках факира, нити должны были беспрестанно превращаться о благодатное золото. Ради возвеличения Ирана шах готов был стать факиром.
На незримых крыльях, рождающих ветер, время проносилось со скоростью света. Не успевало солнце раскрыть пламенное опахало, как уже теряло равновесие и падало за изломанную линию скал.
В ущелье Бендер-Бира шах почувствовал легкое недомогание. Он удивился, ибо после испытанной им сердечной боли в Исфахане чародеи ему открыли, что боль мнимая, ибо, сердце у него — рубин, подвешенный на четырех золотых цепочках.
На дне ущелья бесновался прозрачный Хераспей. По повелению шаха ему подали в чаше студеной воды, зачерпнутой из реки.