И один в поле воин   ::   Дольд-Михайлик Юрий Петрович

Теперь их разделяет ровная линия пробора. От этого черты худощавого, загорелого лица кажутся ещё отчётливее. Особенно нос и маленький рот с узкими, плотно сжатыми полосочками губ.

— Доброе утро, герр оберст! — поздоровался юноша на чистом немецком языке и чётко щёлкнул каблуками.

С минуту длилось молчание. Из-под прищуренных век Бертгольд зорко всматривался в лицо вошедшего, словно ощупывал взглядом каждую его черту. Перебежчик спокойно выдержал этот взгляд. Бертгольду даже показалось, что в его больших светло-карих глазах мелькнула улыбка.

— Доброе утро, Комаров! — наконец ответил оберст. Сегодня ночью вы перешли от русских к нам?

— Так точно! Сегодня перед рассветом я перешёл линию фронта и добивался аудиенции у оберста Бертгольда.

— Вы знаете его лично? — спросил оберст, бросив предостерегающий взгляд на адъютанта.

— Да, я знаю вас лично.

— Откуда? — Бертгольд даже не пытался скрыть своё удивление. — И почему вы хотели говорить именно со мной?

Перебежчик шагнул вперёд. Коккенмюллер весь напрягся. Рука его крепче сжала ручку пистолета.

— Я хочу попросить разрешения сесть. Герр гауптман может не беспокоиться, ведь он хорошо знает, что у меня нет оружия, — улыбнулся перебежчик.

— Садитесь! — Бертгольд указал на стул посреди комнаты.

Юноша сел и принялся спокойно отвинчивать каблук. Коккенмюллер на всякий случай вытащил пистолет из кобуры и положил его на колени.