Иероглифы Сихотэ-Алиня   ::   Мелентьев Виталий Григорьевич

Все же это был не тот животный страх, даже ужас, который он испытывал, когда спросонок прикоснулся к холодному, такому же, как эта вода, непонятно враждебному телу змеи и когда он метался вдоль линии после взрыва. Что-то сдерживало этот безотчетный страх, что-то мешало ему прорваться и, как прежде, охватить Аркадия, сломить его волю.

Он стоял перед водой, чувствуя себя удивительно маленьким, жалким и бессильным. В какое-то мгновение он даже освободил одну ногу, чтобы сделать шаг – назад, но сейчас же неведомое ему «что-то» не позволило сделать этого, вероятно, решающего в его жизни шага.

– Нельзя… – хрипло сказал Аркадий и вдруг почувствовал, что лямки мешка с толом больно врезались в плечи. – Нельзя… – повторил он с совершенно неожиданным для себя вздохом сожаления и, отметив это сожаление, разозлился. Что ж, так и катиться вниз, так и пасовать перед трудностями? Это внезапное сожаление, сломив прежнего Сенникова, словно открыло дорогу всему тому, что исподволь накапливалось в нем последние дни. Теперь в Аркадии жили как бы два человека: один – прежний, самовлюбленный, ничего и никого, кроме себя, не уважающий, и другой – новый, еще не все как следует понимающий, еще не всегда знающий, как нужно поступать, но ясно видящий, что жить так, как жил первый Сенников, нельзя.