Иероглифы Сихотэ-Алиня   ::   Мелентьев Виталий Григорьевич

Только сейчас Вася понял, что он должен улететь, расстаться с этим, ставшим ему дорогим, седьмым постом и с замечательным товарищем Сашей Губкиным. Вася не сдержал навернувшихся слез, бросился к Губкину и схватил его за руку:

– Я приеду еще. Ты жди! Ладно?

– И ты меня жди, – серьезно сказал Саша, – Я тоже приеду к тебе в отпуск.

– Может, и меня захватит, – задумчиво сказал Почуйко.

Они помолчали. В эту минуту к ним подошел Сенников.

– Вот что, ребята, – очень спокойно и даже душевно сказал он. – Я тут начудил кое-чего. Ну, сами знаете… Так вот. Если можно, простите. А я… Я никогда не забуду…

Глаза у него подозрительно покраснели, и он замолк.

– Ты дывысь, як его перевернуло, – удивился Андрей.

Аркадий понял: последними часами он только искупил свою вину, а чтобы добиться уважения – да какой там уважения, просто товарищеского равноправия, – ему предстоит еще потрудиться. И дело не только в том, что он будет делать все как можно лучше. Дело в неизмеримо большем и важном, что, в сущности, и делает человека человеком – в умении всегда, везде, во всех случаях думать прежде всего о других, о деле, а потом уже о себе. Новый Аркадий понимал, что умение это придет не сразу, и поэтому он не обиделся на Андрея.

– Давайте в машину! – закричал врач.

Аркадий Сенников протянул руку, и ее пожали. Он взглянул в глаза товарищам, и они не отвели взгляда. Почти счастливый Сенников побежал к машине.