JК
Илиада Капитана Блада :: Попов Михаил
Страница: 236 из 353Мы не вольны любить иль не любить.
Девушка достала платок. Энтони, ни на секунду не забывая о своем плане, мгновенно оказался рядом и схватил смуглую тонкую кисть. Рука оказалась сильной и гибкой, он не ожидал этого. Завязалась борьба, они повалились на кровать и некоторое время катались по ней, пока наконец не затихли в объятиях друг друга.
Пробуждение на этот раз оказалось странным. Сначала, будто со стороны, Энтони увидел у себя в объятиях нежную блондинку, а потом уже почувствовал, что вся она — воплощенные гибкость и нежность — льнет к нему, оплетает и манит. Когда-то в своих фантазиях он обнимал Элен, но наяву не мог к ней даже прикоснуться и стыдливо отводил глаза, стесняясь своих грешных помыслов, теперь же эти ласковые руки нетерпеливо сжимали его, а губы искали. Энтони понял, что не может более противиться своему желанию, которое обрушилось на него, — удушливое и жгучее, как жажда.
Хозяйка тоже очнулась в смятении. Что это: снова сладкий сон или она на пороге настоящего блаженства, о котором мечтала в тишине девичьей спальни отцовского дома? Неужели он? Она чувствовала, что собственные руки уже не слушаются ее, а живут своей жизнью, наслаждаются радостью обладания, что вся она истекает нежностью и истомой, что в бедрах ее огонь, а губы — мед! Да, наконец-то... он...
Девушка достала платок. Энтони, ни на секунду не забывая о своем плане, мгновенно оказался рядом и схватил смуглую тонкую кисть. Рука оказалась сильной и гибкой, он не ожидал этого. Завязалась борьба, они повалились на кровать и некоторое время катались по ней, пока наконец не затихли в объятиях друг друга.
Пробуждение на этот раз оказалось странным. Сначала, будто со стороны, Энтони увидел у себя в объятиях нежную блондинку, а потом уже почувствовал, что вся она — воплощенные гибкость и нежность — льнет к нему, оплетает и манит. Когда-то в своих фантазиях он обнимал Элен, но наяву не мог к ней даже прикоснуться и стыдливо отводил глаза, стесняясь своих грешных помыслов, теперь же эти ласковые руки нетерпеливо сжимали его, а губы искали. Энтони понял, что не может более противиться своему желанию, которое обрушилось на него, — удушливое и жгучее, как жажда.
Хозяйка тоже очнулась в смятении. Что это: снова сладкий сон или она на пороге настоящего блаженства, о котором мечтала в тишине девичьей спальни отцовского дома? Неужели он? Она чувствовала, что собственные руки уже не слушаются ее, а живут своей жизнью, наслаждаются радостью обладания, что вся она истекает нежностью и истомой, что в бедрах ее огонь, а губы — мед! Да, наконец-то... он...