Инго и Инграбан   ::   Фрейтаг Густав

Ирмгарда протиснулась сквозь толпу и на дворе стала ждать певца, который в одном из домов наряжался для пиршества. С почтительным поклоном подошел он к ней; то был среднего роста, с блестящими глазами человек, в золотистых кудрях его виднелась седина, нарядно сидел на нем плащ из разноцветного сукна, его голые руки были украшены золотыми запястьями, на шее висела цепь, на боку – лира.

– В добрый час приходишь ты, Фолькмар, – сказала ему девушка. – Они враждуют друг с другом; необходимо, чтобы песни твои возвысили их дух. Покажи сегодня свое искусство и, если можешь, спой им что-нибудь радостное.

– Что смущает их? – спросил певец, привыкший, подобно врачу, осторожно предлагать свое искусство. – Не злобствуют ли они снова на грубую челядь короля Бизино, или ссорятся они из-за римского похода?

– Молодые люди не уживаются в мире, – ответила Ирмгарда.

– И больше ничего? – равнодушно спросил певец. – Напрасно было бы удерживать их от ратных подвигов на зеленой поляне, – но взглянув на озабоченное лицо девушки, он прибавил: – Если это домашние буяны, то опасаюсь, что песня моя не усмирит их злобу. Если бы я мог привнести в песни мои твою приветливую улыбку и каждому пропеть их на ухо, они пошли бы за мной, как ягнята. Но вести, приносимые мной сегодня, – изменившимся тоном прибавил он, – так печальны, что наверное из-за них они забудут о вражде своей. Плохая это закуска для пиршественного стола, но я должен объявить им весть; не знаю, захотят ли они тогда песен.