Испанская ярость   ::   Перес-Реверте Артуро

Далеко-далеко, на самом краю света остался отчий край в железо и кожу одетых испанцев, топтавших чужую землю, втихомолку вздыхавших по яркой синеве родного поднебесья. И эта заскорузлая грубая солдатня, нагрянувшая сюда на север с ответным, так сказать, визитом — ибо много веков назад, когда пала Римская империя, посетили наш полуостров предки здешних жителей, — знала, что своих тут мало и что все тут чуждо и противно. А флорентиец Николо Макиавелли уже успел к этому времени написать, что пехоте нашей ничего не остается, как быть доблестной, и признал скрепя сердце — ибо терпеть не мог испанцев — что «сражаясь вдали от родины, будучи поставлены перед выбором — победить или умереть, ибо отступать им некуда — выказывают они величайшее мужество и стойкость». В отношении Фландрии были эти слова совершенно справедливы, ибо численность наших войск никогда не превышала двадцати тысяч, из коих больше восьми стянуть в одно место никогда не удавалось, но и с этими утлыми силами полтора столетия мы повелевали Европой и знали: только победы помогут нам уцелеть среди враждебных народов, и в случае поражения бегство нас не спасет.

И потому дрались мы до конца, яростно, жестоко и дерзко, проявляя отвагу тех, кому нечего терять и ничего ни от кого ждать не приходится, с истинно религиозным исступлением — об этом лучше всех сказал один из наших военачальников — дон Диего де Акунья — в своей знаменитой пламенной и свирепой здравице:

Ну, за Испанью! Жизнь отдать мы рады

За честь ее.