Испанская ярость   ::   Перес-Реверте Артуро

Вспомните, к примеру, случай в Неаполе, когда граф Лемос и дон Хуан де Суньига, а равно и вся их свита, не исключая и слуг, обнажили клинки — общим числом полтораста — потому только, что один назвал другого «сиятельством», а не «светлостью», а тот его — не «ваша милость», а просто «сударь». Всякий понимал, что валенсианец не стерпит подобного поношения и, преодолев колебания — он, ясное дело, узнал человека, стоявшего перед ним, и наверняка был о нем наслышан, — драться будет непременно, ибо, трижды услышав «ты» от равного по званию, вложить в ножны шпагу, которой махал с геройским видом, значило бы нанести своей репутации ущерб непоправимый. А на испанском языке слово «репутация» означает многое. Даром, что ли, мы полтора столетия корячимся по всей Европе, разоряя собственную державу ради защиты истинной веры и пресловутой репутации, в то время как лютеране, кальвинисты, англикане и другие навеки проклятые еретики, ссылаясь при всяком случае на Священное Писание, затверженное едва ли не наизусть, и объявив свободу совести, дали своим купцам возможность загребать деньгу, какая нам не снилась — и плевать они хотели на всякую репутацию, если она не приносит барыша да выгоды. Нуда что там говорить — спокон века практическая польза значила для нас несравненно меньше, чем религиозный пыл и страх молвы: что, дескать, подумают, что скажут. Нам Европа не указ: у них — так, а у нас — эдак.

— Тебя забыли спросить, — неприветливо буркнул валенсианец. — Чего лезешь?

— Вот именно, забыли, — согласился Алатристе.