Яд и корона   ::   Дрюон Морис

— Мессир Данте выдумал, будто бы он встретил тень, которая громко стенала. Он спросил эту тень о причине ее горя, и вот какой получил ответ.

И Адам Эрон начал переводить эпизод XX песни:

Я корнем был зловредного растенья, Наведшего на божью землю мрак, Такой, что в ней неплодье запустенья.

Когда бы Гвант, Лилль, Бруджа и Дуак Могли, то месть была б уже свершенной; И я молюсь, чтобы случилось так.

— Эге, да это же прямое пророчество и, главное, полностью соответствует тому положению, в котором мы ныне очутились, — воскликнул граф Пуатье. — Этот поэт хорошо знал наши фландрские докуки. Продолжайте.

Я был Гугон, Капетом нареченный, И не один Филипп и Людовик Над Францией владычил, мной рожденный.

Родитель мой в Париже был мясник; Когда старинных королей не стало, Последний же из племени владык

Облекся в серое, уже сжимала Моя рука бразды державных сил…

— А вот это неправда от начала до конца, — прервал чтеца граф Пуатье, вытягивая свои длинные ноги. — Просто глупая легенда, которую пустили в свое время, чтобы нам навредить. Гуго Великий происходил от герцогов Франции.

Все время, пока длилось чтение, Филипп не переставал комментировать поэму, то спокойно, то насмешливо отражая злые нападки итальянского поэта, уже прославившегося в своей стране. Данте обвинял Карла Анжуйского, брата Людовика Святого, не только в том, что тот убил законного наследника неаполитанского престола, но также заточил в темницу святого Фому Аквинского.