Этьен и его тень   ::   Воробьев Евгений Захарович

Лишь в этой стороне площади звучит музыка, а с трех других сторон – в здании Итальянского коммерческого банка, в бухгалтерии муниципалитета и в каком-то обществе взаимного кредита – дни напролет считают, вертят ручки арифмометров и выводят дебет-кредит…

– Даже на вас, герр Кертнер, музыка действует благотворительно, – донесся будто издалека голос Ингрид; она упрямо практиковалась в русской речи, когда рядом никого не было.

– Благотворно, – поправил ее Этьен вполголоса и продолжал по-немецки: – Гм, всего одна коробка шоколада – и вы уже делаете мне комплименты.

– Не говорите гадостей. Только плохие люди равнодушны к музыке.

– А как тогда быть с Сальери?

– «Моцарт и Сальери»? – Ингрид осмотрелась и полушепотом спросила по-русски: – Разве это не есть легенда? Я думала, одна из сказок вашего Пушкина. Как там сказано? Идет направо – заводит песенку, идет налево – говорит сказку…

Никто сейчас не мог их подслушать, и все-таки Этьен считал упражнения Ингрид неуместными. Сам он сказал по-немецки:

– А может, «Моцарт и Сальери» не легенда, а быль? Может, Сальери отравил Моцарта? Из черной зависти…

Ингрид продолжала разглагольствовать. Она убеждена: многие сегодня уйдут из театра облагороженными, музыка сделает их более умными, чуткими, счастливыми, чем они были еще вчера.

– Счастливее – могу согласиться. А вот умнее… Боюсь, мы с вами этого правила не подтверждаем.

– Бойтесь, пожалуйста, только за себя, герр Кертнер. Что касается меня, то я… – И добавила по-русски: – Сегодня поумничала…

– Поумнела, – шепнул ей в ухо Этьен, не наклоняясь: оба одного роста…

– Простите, поумнела.