Этьен и его тень   ::   Воробьев Евгений Захарович

 – А потом вдруг черные рубашки схватилинаших перед диверсией. Ясно, каратели раньше пронюхали обо всем. И тут выяснилось: доверчивый партизан Джанкарло исповедался накануне святому отцу, а тот нарушил тайну исповеди и донес. Невесело было идти на новую операцию после такого провала. Мы с Рыбкой рядом на коленях стояли в церкви. Я, помню, шепнул ей: «Помолитесь за меня, Рыбка, вы набожная». Портфель мой лежал на мраморном полу, прямо из церкви мы уходили на задание. Рыбка мне говорит: «Боюсь, после расстрела Джанкарло и других мои молитвы бог уже не услышит… Можно отмолить любой грех, но как отмолить само сомнение? У кого просить прощения, когда сомневаешься в самом существовании святого духа?» И вот, слышу, молится она. Только не так, как нас учили на уроках закона божьего, а по-своему: «Боже, если ты есть! Спаси наши души, если они есть!» Взял я свой портфель с динамитом, вышел из церкви, и больше мы никогда с Рыбкой не виделись.

– Как? Как она молилась?

– Спаси, боже, если ты есть, наши души, если они есть, – повторил Чеккини.

– Она так и не сказала вам своего имени?

– О, я был бы счастлив его знать.

– Может быть, Джаннина?

– Право, не знаю.

– Красивая девушка?

– О, настоящая мадоннина.

– Как она выглядит?

– Легче описать внешность, когда есть хотя бы маленький изъян, Труднее описывать очень красивую.

– А сколько ей лет?

– О, она не девчонка, Года двадцать два – двадцать три.