JК
Казак Семейка, служилый человек :: Северов Петр Федорович
Страница: 8 из 23А сейчас он стоял у ограды мёртвый, — древко копья непозволяло ему упасть.
Воинство Аллая рассеялось так же быстро, как появилось, а казаки принялись собирать брошенное оружие, выволакивать трупы, перевязывать раны.
Зырян, старый друг Семейки, будто почуял беду. Не доехав до Якутска, он повернул свой отряд в обратный путь. Очень спешил он, почти не останавливался на привалах, мчался по рекам, в темень ночную шёл по трясинам тундры, но когда, наконец, увидел с дальнего холма полуразрушенный острожек, понял, что опоздал…
За чёрной зубчатой оградой передвигались какие-то люди, и начальник решил, что это Аллаевы воины.
— К бою! — скомандовал он.
Казаки развернулись привычным строем, постепенно окружая острог.
Великой радостью для Зыряна была эта ошибка. От взломанных ворот, прихрамывая и опираясь на копьё, к нему медленно шёл весёлый, улыбающийся Семейка…
О чем говорили в тот вечер два друга, два неутомимых путника? О битве, которая только недавно здесь отгремела? Или о донёсшихся из Якутска новостях? Или, может быть, Семейка посетовал на судьбу: снова ранения, и нет даже тряпок для повязки, и жалованья по-прежнему не шлют?..
Нет, не об этом до поздней ночи увлечённо шептались они у камелька. Прослышал Дмитрий Михайлович Зырян о богатых землях далеко за Колымой, у другой великой реки — Анадырь, где никогда никто из русских ещё не был. Старый юкагир ему рассказывал, что живут в той далёкой стране храбрые воины — чукчи, народ-охотник, промышляющий кита и моржа.
Воинство Аллая рассеялось так же быстро, как появилось, а казаки принялись собирать брошенное оружие, выволакивать трупы, перевязывать раны.
Зырян, старый друг Семейки, будто почуял беду. Не доехав до Якутска, он повернул свой отряд в обратный путь. Очень спешил он, почти не останавливался на привалах, мчался по рекам, в темень ночную шёл по трясинам тундры, но когда, наконец, увидел с дальнего холма полуразрушенный острожек, понял, что опоздал…
За чёрной зубчатой оградой передвигались какие-то люди, и начальник решил, что это Аллаевы воины.
— К бою! — скомандовал он.
Казаки развернулись привычным строем, постепенно окружая острог.
Великой радостью для Зыряна была эта ошибка. От взломанных ворот, прихрамывая и опираясь на копьё, к нему медленно шёл весёлый, улыбающийся Семейка…
О чем говорили в тот вечер два друга, два неутомимых путника? О битве, которая только недавно здесь отгремела? Или о донёсшихся из Якутска новостях? Или, может быть, Семейка посетовал на судьбу: снова ранения, и нет даже тряпок для повязки, и жалованья по-прежнему не шлют?..
Нет, не об этом до поздней ночи увлечённо шептались они у камелька. Прослышал Дмитрий Михайлович Зырян о богатых землях далеко за Колымой, у другой великой реки — Анадырь, где никогда никто из русских ещё не был. Старый юкагир ему рассказывал, что живут в той далёкой стране храбрые воины — чукчи, народ-охотник, промышляющий кита и моржа.