JК
Княжич :: Гончаров Олег
Страница: 331 из 405Рядом Свенельд стал. Еще двое ратников.
А каган маленький расшалился. Носчика своего за усы тянет. Не понимает мальчонка, что вокруг деется. Может, и к лучшему это? Кто сейчас разберет? Потом, когда вырастет и в силу войдет, ясно будет.
Притих народ киевский. Заробел.
Окинула Ольга площадь взглядом суровым. Звенемиру, служителю Перуна Полянского, кивнула.
Тот на помост поднялся. Подошел к провинившимся. Поклонился кагану до земли. Государыне, его матери, в пояс. Повернулся к народу киевскому и сказал:
— Каган Киевский, Святослав Игоревич, повелевает! За смуту, учиненную холопами нерадивыми Лучанкой и Любояркой против власти, Полянской земле и всей Руси Перуном даденной, обоих смутьянов живота лишить! А чтоб другим неповадно было в головы думы непотребные допускать, содеять с Лучанкой и Любояркой прилюдно то, что Игорь Рюрикович, отец кагана Киевского, в таком случае делать повелевал.
Народ возмущенно зашумел.
— Ну-ка, тихо там! — рявкнул Свенельд. Дружинники обнажили мечи и застучали ими по своим щитам. Словно предупреждали, что вовсе не шутят.
— Батюшка! — испуганно прошептала разбитыми губами Дарена.
— Ничего, — шепнул ей в ответ Любояр. — Небось в Сварге разберутся…
Молодой фряжский купец обернулся к пожилому.
— Что это за способ казни? — спросил он.
— О! Это весьма любопытно, — ответил ему пожилой. — Мне кажется, именно так и стоит пресекать вольнодумство.
А каган маленький расшалился. Носчика своего за усы тянет. Не понимает мальчонка, что вокруг деется. Может, и к лучшему это? Кто сейчас разберет? Потом, когда вырастет и в силу войдет, ясно будет.
Притих народ киевский. Заробел.
Окинула Ольга площадь взглядом суровым. Звенемиру, служителю Перуна Полянского, кивнула.
Тот на помост поднялся. Подошел к провинившимся. Поклонился кагану до земли. Государыне, его матери, в пояс. Повернулся к народу киевскому и сказал:
— Каган Киевский, Святослав Игоревич, повелевает! За смуту, учиненную холопами нерадивыми Лучанкой и Любояркой против власти, Полянской земле и всей Руси Перуном даденной, обоих смутьянов живота лишить! А чтоб другим неповадно было в головы думы непотребные допускать, содеять с Лучанкой и Любояркой прилюдно то, что Игорь Рюрикович, отец кагана Киевского, в таком случае делать повелевал.
Народ возмущенно зашумел.
— Ну-ка, тихо там! — рявкнул Свенельд. Дружинники обнажили мечи и застучали ими по своим щитам. Словно предупреждали, что вовсе не шутят.
— Батюшка! — испуганно прошептала разбитыми губами Дарена.
— Ничего, — шепнул ей в ответ Любояр. — Небось в Сварге разберутся…
Молодой фряжский купец обернулся к пожилому.
— Что это за способ казни? — спросил он.
— О! Это весьма любопытно, — ответил ему пожилой. — Мне кажется, именно так и стоит пресекать вольнодумство.