Княжич   ::   Гончаров Олег

— Ты, — сказала ему княгиня, — тоже здесь не останешься. Спускайся к реке. Там лодка привязана. Плыви на ту сторону. Скажи Гостомыслу, что у нас пока все по Прави. И гость в нашем доме — это гость. И вреда ему чинить никто не станет. Ни отравой травить, ни ножом резать, ни смертью бить. Так нас Даждьбог учил. И Марене с Кощеем этой землей не править. Ну? Пошли, что ли, Путята?

Игорь злился. Давно послал он отрока за княгиней Древлянской, а ее все нет. А Асмуд смотрит хитро, словно смеется. От этого злость еще настырнее подступает.

А вокруг веселье пенится, не хуже меда пьяного. Дружина в раздрай пошла. Кто-то песни орет. Кто-то гогочет, аж заливается. Кто-то, забыв о шуме и гаме, ткнулся головой в бок поросенка жареного и храпит да во сне причмокивает.

На мгновение Игорю показалось, что и не люди это вовсе пируют. Навье семя наружу выперло [37] . И будто не лица у людей, а морды звериные. Не руки, а лапы когтистые. Не говорят они, а рыкают страшно. А вместо яств на столе — люди мертвые. Вместо хмельного — кровь.

Оглянулся на Асмуда. А у того голова змеиная. Язык раздвоенный меж ядовитых зубов мелькает. И шипит он жутко:

— Полукровка никчемный… полукровка…

Оторопь взяла кагана Киевского. Глаза зажмурил. Головой тряхнул. Отпустило. Отхлынуло наваждение. Снова в Явь вернулся. Ух…

— Смотри, конунг, — смеется старый варяг, — вот и хозяйка пришла.

Беляна стояла посреди веселья, словно береза белая в дубовом лесу.