JК
Колбат :: Емельянова Нина Александровна
Страница: 104 из 129Она подалась вперед, очень волнуется и вдруг растерянным печальным голоском вскрикивает:
– Колбат!
И в ту же минуту Колбат повертывает голову и порывается в нашу сторону. Он видит знакомые лица, может быть, за нами видит наш дом и крыльцо; он то смотрит на нас, то вверх на Савельева и машет хвостом.
Но Савельев спокойно и мягко осаживает поводок и тоже говорит очень ласково:
– Колбат!
И пес снова ровно идет рядом с ним, сильный, красивый, тоже немного наш.
– Вот и Колбат наш уходит, – грустно говорит Лена.
Пустеет площадь. На аллее колеблется длинная полоса идущих людей, повозок, фургонов, двуколок… Вдоль всей аллеи стоят жены и дети командиров, провожают. Прикладывая руку к козырьку фуражки, мимо них впереди своих подразделений проходят командиры – мужья и отцы. Сдержанная, суровая простота жестов – привет, товарищи! – и только; звуки труб над головами, шаг людей, топот коней, стук колес…
В тихом, опустевшем городке мы вернемся сейчас к своему делу, но трудны будут первые минуты, когда тишина покажется тяжелой и нестерпимой. Возьмемся за работу скорей!
– Ах, мама, мама, – говорит Лена, – лучше бы мы с папой пошли, а?
Полк вышел уже за ворота и повернул на дорогу. Уходят из городка последние группы красноармейцев, проезжают вытянувшиеся длинной цепью двуколки, фургоны, походные кухни. На сухой дороге остаются следы колес и красноармейских сапог с прибитыми на носках и каблуках железными подковками.
И вот уже только доносятся мерные глуховатые звуки барабана, точно где-то далеко выбивают большой ковер.
– Колбат!
И в ту же минуту Колбат повертывает голову и порывается в нашу сторону. Он видит знакомые лица, может быть, за нами видит наш дом и крыльцо; он то смотрит на нас, то вверх на Савельева и машет хвостом.
Но Савельев спокойно и мягко осаживает поводок и тоже говорит очень ласково:
– Колбат!
И пес снова ровно идет рядом с ним, сильный, красивый, тоже немного наш.
– Вот и Колбат наш уходит, – грустно говорит Лена.
Пустеет площадь. На аллее колеблется длинная полоса идущих людей, повозок, фургонов, двуколок… Вдоль всей аллеи стоят жены и дети командиров, провожают. Прикладывая руку к козырьку фуражки, мимо них впереди своих подразделений проходят командиры – мужья и отцы. Сдержанная, суровая простота жестов – привет, товарищи! – и только; звуки труб над головами, шаг людей, топот коней, стук колес…
В тихом, опустевшем городке мы вернемся сейчас к своему делу, но трудны будут первые минуты, когда тишина покажется тяжелой и нестерпимой. Возьмемся за работу скорей!
– Ах, мама, мама, – говорит Лена, – лучше бы мы с папой пошли, а?
Полк вышел уже за ворота и повернул на дорогу. Уходят из городка последние группы красноармейцев, проезжают вытянувшиеся длинной цепью двуколки, фургоны, походные кухни. На сухой дороге остаются следы колес и красноармейских сапог с прибитыми на носках и каблуках железными подковками.
И вот уже только доносятся мерные глуховатые звуки барабана, точно где-то далеко выбивают большой ковер.