JК
Королевский фаворит :: Феваль Поль
Страница: 288 из 304Дворец Хабрегас был свободен, и потому местом собрания была назначена обыкновенная зала для совещания.
Отдав это приказание, Кастельмелор велел подать карету.
— Сеньор, — сказал ему Конти перед самым отъездом, — монах в плену, но бывали пленники, которые исчезали из темницы и наводили еще больший ужас, чем прежде…
— Это совершенно верно, — отвечал Кастельмелор.
— Тогда как мертвые, — продолжал Конти, — не покидают своих могил.
— Делай что хочешь, — сказал Кастельмелор, садясь в экипаж.
Граф отправился к Лимуейро.
Королевская комната, где в это время находились королева с инфантом, располагалась в середине тюрьмы. Она имела форму пятиугольника и занимала почти весь нижний этаж маленькой внутренней башни. Небольшая часть ее, отделенная каменной стеной от огромной комнаты, представляла собой смрадную каморку, почти лишенную воздуха и света. Это был номер тринадцатый, который служил камерой для монаха.
После ухода Макароне он бросился на скамейку и долго лежал на ней в каком-то оцепенении.
Пока падуанец находился около него, лихорадочная внешняя твердость поддерживала его, и подобно тому, как утопающий хватается за соломинку, у него появилась надежда на спасение. В уме его быстро составился план избавления, на первый взгляд очень верный и исполнимый, но, хорошенько обдумывая его детали, монах скоро убедился в его несостоятельности.
Отдав это приказание, Кастельмелор велел подать карету.
— Сеньор, — сказал ему Конти перед самым отъездом, — монах в плену, но бывали пленники, которые исчезали из темницы и наводили еще больший ужас, чем прежде…
— Это совершенно верно, — отвечал Кастельмелор.
— Тогда как мертвые, — продолжал Конти, — не покидают своих могил.
— Делай что хочешь, — сказал Кастельмелор, садясь в экипаж.
Граф отправился к Лимуейро.
Королевская комната, где в это время находились королева с инфантом, располагалась в середине тюрьмы. Она имела форму пятиугольника и занимала почти весь нижний этаж маленькой внутренней башни. Небольшая часть ее, отделенная каменной стеной от огромной комнаты, представляла собой смрадную каморку, почти лишенную воздуха и света. Это был номер тринадцатый, который служил камерой для монаха.
После ухода Макароне он бросился на скамейку и долго лежал на ней в каком-то оцепенении.
Пока падуанец находился около него, лихорадочная внешняя твердость поддерживала его, и подобно тому, как утопающий хватается за соломинку, у него появилась надежда на спасение. В уме его быстро составился план избавления, на первый взгляд очень верный и исполнимый, но, хорошенько обдумывая его детали, монах скоро убедился в его несостоятельности.