Шут и император   ::   Гордон Алан

В конце мы подбросили все кирпичи в воздух, и я схватил первые два и сложил их вместе, а она ловко ловила все остальные и укладывала их сверху на мою исходную пару. Потом она начала подкладывать мне все больше и больше кирпичей, и вскоре я уже сделал вид, что пришел в крайнее изнеможение.

Конечно же, кирпичи укладывались продуманным способом. Он позволил мне, спотыкаясь, шататься по кругу и удерживать эту непрочную башню. Потом я наклонил кирпичи особым образом, и они сложились в более устойчивую структуру. В сущности, у меня получилась часть такой же прочной стены, которую сам каменщик построил на земле.

Я подставил к ней свою башню и торжествующе стащил из тележки последний кусок хлеба.

Кафизма и ближайшие к ней трибуны разразились дружными аплодисментами. Хлопали даже музыканты, что было редкостью.

Глянув на Клавдия, я сказал:

— Молодчина!

Он сияющими глазами обвел ряды зрителей. Мы поклонились и быстро погрузили кирпичи обратно в тележку.

С верхнего этажа Кафизмы к нам прилетел кошелек. Поймав его на лету, я неловко шлепнулся и перекувырнулся, вызвав новый всплеск зрительского смеха. Император также хохотал от души. Он махнул мне, и я с поклоном ответил ему тем же.

Мы закатили тележку обратно в загон и сели передохнуть.

— Может, наконец, поделишься хлебцем? — озорно спросил Клавдий.

Я вытащил из мешочка куски хлеба и протянул ему. Во время наших представлений я съел совсем немного.