JК
Шут и император :: Гордон Алан
Страница: 325 из 332По случаю новогодних празднеств мы временно объединились в своеобразный шутовской квинтет, включавший Рико, Плосса, Альфонсо, Аглаю и меня самого. Мы встали в углах огромного серебряного пятиугольника перед Кафизмой, где расположились все знатные особы Константинополя, сенаторы, представители разных фракций и родов войск.
Публика с восторгом смотрела, как затейливо пять шутов жонглировали дубинками. Но ни один зритель на ипподроме не слышал, какими памятными словами мы начали наш номер.
— За Игнатия, — подбросив первую дубинку, сказал Альфонсо.
— За Деметрия и Тиберия, — сказал Плосс, присоединяясь к нему.
— За Нико и Пико, — высоко подбросив дубинки, проворчал Рико.
— За Талию, — сказала Аглая, поскольку мы с ней согласились не сообщать гильдии, что она осталась жива.
— За Цинцифицеса, — добавил я, возвращая все-таки этого своенравного проповедника в родную паству.
— За гильдию! — хором воскликнули мы, и дубинки полетели через центр, образовав в конечном счете пятиконечную звезду.
Так мы помянули всех, кто покинул наш мир.
Не раз я пытался выяснить, куда же отправилась Талия, но ее больше никто не видел в Константинополе
Шло время, зимы сменялись веснами, а мы все продолжали жить там. Однажды вскоре после летнего солнцестояния ко мне заглянул Альфонсо и с каким-то нарочито небрежным видом вручил небольшой свиток. Я с удовольствием прочел его и, подняв глаза, увидел широкую ухмылку трубадура.
— Передай остальным, — велел я. — Отпразднуем вечером у нас.
Публика с восторгом смотрела, как затейливо пять шутов жонглировали дубинками. Но ни один зритель на ипподроме не слышал, какими памятными словами мы начали наш номер.
— За Игнатия, — подбросив первую дубинку, сказал Альфонсо.
— За Деметрия и Тиберия, — сказал Плосс, присоединяясь к нему.
— За Нико и Пико, — высоко подбросив дубинки, проворчал Рико.
— За Талию, — сказала Аглая, поскольку мы с ней согласились не сообщать гильдии, что она осталась жива.
— За Цинцифицеса, — добавил я, возвращая все-таки этого своенравного проповедника в родную паству.
— За гильдию! — хором воскликнули мы, и дубинки полетели через центр, образовав в конечном счете пятиконечную звезду.
Так мы помянули всех, кто покинул наш мир.
Не раз я пытался выяснить, куда же отправилась Талия, но ее больше никто не видел в Константинополе
Шло время, зимы сменялись веснами, а мы все продолжали жить там. Однажды вскоре после летнего солнцестояния ко мне заглянул Альфонсо и с каким-то нарочито небрежным видом вручил небольшой свиток. Я с удовольствием прочел его и, подняв глаза, увидел широкую ухмылку трубадура.
— Передай остальным, — велел я. — Отпразднуем вечером у нас.