JК
Край безымянных вершин (отрывки) :: Тихи Герберт
Страница: 33 из 46Мы не говорим, нам достаточно слышать частое дыхание друг друга. Шаг за шагом вперед… Нет, это уже не изнуряющая борьба с высотой — мы будто парим высоко над землей! До нас ни одно живое существо не приближалось к этой горе. И боги, управляющие погодой и снегом, преподносят нам бесценный дар: наши кошки врезаются в девственный фирн.
Полдень. Вот она, вершина, совсем близко. Мы знаем, что возьмем ее сегодня. Мы садимся на снег и закусываем коноплей с медом; толстые пуховые куртки превращают нас в два шара. Сейчас бы глотнуть чаю! Но стремление облегчить ношу побудило нас оставить термос в лагере. Я грызу ледышку.
А теперь — дальше. Лицо Пазанга искажается от напряжения. Я слышу его тяжелое дыхание. Он стал частью меня. Или это я часть его? У нас одно желание, одна цель, и нам сейчас не до того, вернемся мы в лагерь или нет…
Последний крутой подъем. Мы идем на короткой веревке. Сорваться здесь — значит погибнуть. Вдруг гребень уходит вниз. Кончился подъем, кончились трудности. Мы у цели.
Пазанг сам на себя не похож. Старое, изможденное лицо, тяжелое, свистящее дыхание. Он снимает правую рукавицу:
— Поздравляю, начальник!
Я произношу, задыхаясь, ответное приветствие, которое впоследствии стало у нас традиционным:
— Твоя вершина!
И жму ему руку.
Тишина, полное безветрие… Забыв о холоде, я делаю зарисовки, фотографирую, смотрю на альтиметр — 6000 метров — и вообще выполняю все то, что положено делать серьезному путешественнику.
Полдень. Вот она, вершина, совсем близко. Мы знаем, что возьмем ее сегодня. Мы садимся на снег и закусываем коноплей с медом; толстые пуховые куртки превращают нас в два шара. Сейчас бы глотнуть чаю! Но стремление облегчить ношу побудило нас оставить термос в лагере. Я грызу ледышку.
А теперь — дальше. Лицо Пазанга искажается от напряжения. Я слышу его тяжелое дыхание. Он стал частью меня. Или это я часть его? У нас одно желание, одна цель, и нам сейчас не до того, вернемся мы в лагерь или нет…
Последний крутой подъем. Мы идем на короткой веревке. Сорваться здесь — значит погибнуть. Вдруг гребень уходит вниз. Кончился подъем, кончились трудности. Мы у цели.
Пазанг сам на себя не похож. Старое, изможденное лицо, тяжелое, свистящее дыхание. Он снимает правую рукавицу:
— Поздравляю, начальник!
Я произношу, задыхаясь, ответное приветствие, которое впоследствии стало у нас традиционным:
— Твоя вершина!
И жму ему руку.
Тишина, полное безветрие… Забыв о холоде, я делаю зарисовки, фотографирую, смотрю на альтиметр — 6000 метров — и вообще выполняю все то, что положено делать серьезному путешественнику.