Крестоносец   ::   Айснер Майкл Александр

С момента приезда Франциско каждый вечер перед уходом я зажигал свечу на его подоконнике. Свечу надежды, свечу мужества.

Но в последние две недели, заходя по утрам в его келью, я находил свечу погашенной, с нетронутым фитилем. Как будто Франциско больше не мог выносить Божьего света. Словно он предпочитал тьму, отражавшую состояние его души.

Два дня назад я увидел, что из его сжатого кулака сочится кровь. Я попытался уговорить Франциско разжать кулак, но безуспешно. Тогда мне пришлось применить силу, и я увидел, что в его ладони зажат нож, который я принес ему, чтобы резать мясо. Рана оказалась глубокой, до кости; я отобрал у него окровавленный нож и выбежал из кельи.

Сердце мое бешено колотилось. Я боялся самого худшего: что из-за моих преждевременных расспросов о крестовом походе Франциско безвозвратно замкнулся в себе. Я думал, что он может умереть прежде, чем я сумею изгнать из него демонов, и тогда его душа будет вечно гореть в адском огне.

Я бросился на поиски брата Виала и нашел его на кухне — тот помогал слугам и братьям-мирянам готовить ужин.

Брат Виал взял меня за руку и повел в капитул.

Мы присели на скамейку, и — стыдно признаться — я заплакал. Сказалось напряжение предыдущих месяцев.

Придя в себя, я рассказал брату Виалу о своих разочарованиях, о том, что боюсь за судьбу Франциско.

— Помните женщину, которая задушила своих детей? — спросил я. — Вы сказали, что она вступила в сговор с дьяволом, и что у нее нет шанса на спасение.