JК
Купол на Кельме :: Оффман Петр Евгеньевич
Страница: 42 из 317Я усаживаюсь поудобнее и чувствую себя удовлетворенным и счастливым.
Кажется, едем. Ну конечно, едем! В самом деле едем!
Едем в тайгу за вескими доказательствами. Как ни странно, мы всё собираемся доказывать. Ребята доказывают, что из них получатся геологи и не зря мы выбрали их троих. Я хочу доказать Ирине, что лучшего спутника в жизни ей не найти. А Маринов доказывает, что теория его верна, что директор института не зря рискнул, а остальные нападали на него напрасно. Вопрос поставлен, ответ осенью.
Кто из нас вернется с доказательством, а кто с грустно поникшей головой, жалуясь, что в жизни у него не сошлось с ответом?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Ночь.
Размашисто двигая «локтями», как бегун-марафонец, по темным полям бежит поджарый паровоз. Перед ним тьма, не городской серовато-желтый полусвет, а глухая, черная стена. Но, сам себе освещая дорогу, он уверенно продвигается вперед, только чуть пыхтит на подъеме и разбрасывает по хмурому небу горсти недолговечных искр.
За ним – гуськом вагоны. Желтые отсветы окон скользят по откосам насыпи, проваливаются в овраги, прыгают по кочкам. На некоторых окнах шторки с круглыми помпонами, и тень каждого помпона бежит по насыпям и выемкам до самого рассвета.
Второе окно в четвертом вагоне – наше. Все мы лежим на полках, укрытые серыми железнодорожными одеялами, и все одинаково покачиваемся в такт колесному рокоту и одновременно вздрагиваем, когда паровоз тормозит.
Кажется, едем. Ну конечно, едем! В самом деле едем!
Едем в тайгу за вескими доказательствами. Как ни странно, мы всё собираемся доказывать. Ребята доказывают, что из них получатся геологи и не зря мы выбрали их троих. Я хочу доказать Ирине, что лучшего спутника в жизни ей не найти. А Маринов доказывает, что теория его верна, что директор института не зря рискнул, а остальные нападали на него напрасно. Вопрос поставлен, ответ осенью.
Кто из нас вернется с доказательством, а кто с грустно поникшей головой, жалуясь, что в жизни у него не сошлось с ответом?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Ночь.
Размашисто двигая «локтями», как бегун-марафонец, по темным полям бежит поджарый паровоз. Перед ним тьма, не городской серовато-желтый полусвет, а глухая, черная стена. Но, сам себе освещая дорогу, он уверенно продвигается вперед, только чуть пыхтит на подъеме и разбрасывает по хмурому небу горсти недолговечных искр.
За ним – гуськом вагоны. Желтые отсветы окон скользят по откосам насыпи, проваливаются в овраги, прыгают по кочкам. На некоторых окнах шторки с круглыми помпонами, и тень каждого помпона бежит по насыпям и выемкам до самого рассвета.
Второе окно в четвертом вагоне – наше. Все мы лежим на полках, укрытые серыми железнодорожными одеялами, и все одинаково покачиваемся в такт колесному рокоту и одновременно вздрагиваем, когда паровоз тормозит.