Лазутчик   ::   Гофман Отто

— Давайте же тотчас вытаскивать якорь, так как каждая минута, которую мы потеряем здесь, уменьшает нам возможность спасения, — торопил Эдуард.

— Я тоже думаю так, — отвечал Питер, — но мне кажется, что больному старику, — прибавил он с сочувствием, указывая на отца Эдуарда, — было бы лучше, если бы он вошел в каюту и немного отдохнул. Мы справимся и без его помощи.

— Милый отец, — упрашивал с детской нежностью Эдуард, — войди, пожалуйста, в каюту и отдохни. Ты слишком слаб, чтобы оставаться здесь с нами.

— Но оставьте мне ваше ружье, — сказал Питер, — потому что мое уже несколько раз давало осечку, а в случае появления какого-нибудь красного негодяя без ружья я буду, как без рук.

— Что сделалось с вашим ружьем? — спросил Эдуард, вытаскивая шомпол из ружья. — Вы говорите, что оно отказывается служить?

— Три раза, молодой человек, я стрелял, и три раза только вспыхнул порох на полке.

— Нет ничего мудреного, — отвечал Эдуард, опуская шомпол в дуло ружья, — здесь только одна пуля без пороха. Пелег, это опять твое дело?

— Что это значит? — строго спросил дядя Амос дрожащего Пелега. — Пуля в дуле без пороха, и это в такое время?

— Я… я… думаю… я забыл положить… пороху, — запинаясь, отвечал Пелег, дрожа всем телом под мрачным взглядом своего опекуна.

— Ну, — сказал тот, взяв кусок каната, — я думаю, что лучше сделать тебе раз навсегда хорошее внушение.

«О Боже мой, Боже мой!» — прошептал Пелег, падая в смертельном страхе на колени. Он знал, что дядя беспощаден, когда рассердится.