JК
Лихие дела в Красном Кугуаре :: Говард Роберт Ирвин
Страница: 12 из 41До сих пор не могу понять: либо она оказалась совсем хлипкая, либо я случайно толкнул ее чуть сильнее, чем надо.
Короче говоря, дверь почему-то с треском слетела с петель. Парни тоже немного удивились, а Маккей отчаянно заверещал что-то неразборчивое. Но я уже вошел в кегельбан, выбрал себе шар и пару раз пренебрежительно подбросил его на ладони.
– Так. Здесь – пятьдесят баксов, – заявил я, выудив из кармана свои зелененькие и помахав ими в воздухе. – Ставим по полсотни каждый, по пятерке на игру. Идет?
Что он там ответил, я не понял. Похоже, он просто издал звук, похожий на рычание голодного волка, стащившего бифштекс. Но поскольку парень сперва взвел курок револьвера, а затем отслюнявил десять пятидолларовых банкнот, я решил, что он согласен.
Малый оказался ужасно азартным; чем дольше мы играли, тем сильнее он нервничал. Когда я выиграл пять игр всухую и забрал себе четвертак из полусотни Миддлтона, жилы у него на шее вздулись так, что я даже начал за него беспокоиться.
– Теперь опять твоя очередь, – сказал я, а он вдруг отшвырнул шар в сторону и заявил:
– Мне не нравится твои манеры! Я выхожу из игры и снимаю свою ставку. Хватит! Ты больше не получишь от меня ни доллара, будь ты проклят!
– Это еще что такое, ты, дешевка! – в гневе взревел я. – А мне-то сперва показалось, что ты – истинный спортсмен, хотя и конокрад!
– Я не ослышался?! – завопил он. – Ты назвал меня конокрадом?!
– Ладно, ладно, только успокойся, – поспешно извинился я. – Я оговорился. Прости.
Короче говоря, дверь почему-то с треском слетела с петель. Парни тоже немного удивились, а Маккей отчаянно заверещал что-то неразборчивое. Но я уже вошел в кегельбан, выбрал себе шар и пару раз пренебрежительно подбросил его на ладони.
– Так. Здесь – пятьдесят баксов, – заявил я, выудив из кармана свои зелененькие и помахав ими в воздухе. – Ставим по полсотни каждый, по пятерке на игру. Идет?
Что он там ответил, я не понял. Похоже, он просто издал звук, похожий на рычание голодного волка, стащившего бифштекс. Но поскольку парень сперва взвел курок револьвера, а затем отслюнявил десять пятидолларовых банкнот, я решил, что он согласен.
Малый оказался ужасно азартным; чем дольше мы играли, тем сильнее он нервничал. Когда я выиграл пять игр всухую и забрал себе четвертак из полусотни Миддлтона, жилы у него на шее вздулись так, что я даже начал за него беспокоиться.
– Теперь опять твоя очередь, – сказал я, а он вдруг отшвырнул шар в сторону и заявил:
– Мне не нравится твои манеры! Я выхожу из игры и снимаю свою ставку. Хватит! Ты больше не получишь от меня ни доллара, будь ты проклят!
– Это еще что такое, ты, дешевка! – в гневе взревел я. – А мне-то сперва показалось, что ты – истинный спортсмен, хотя и конокрад!
– Я не ослышался?! – завопил он. – Ты назвал меня конокрадом?!
– Ладно, ладно, только успокойся, – поспешно извинился я. – Я оговорился. Прости.