Любовь и оружие   ::   Сабатини Рафаэль

Эрколе привел часового и Дзаккарью, уже переодевшегося в сухое. Не успела Валентина задать вопроса, как слуги Франческо поздоровались друг с другом.

Гонзага повернулся к Валентине. Та сидела, склонив голову, в глазах ее застыла невыносимая тоска. И тут же послышались быстрые шаги. Дверь распахнулась, в столовую вошел Франческо, за ним по пятам следовал Пеппе. Гонзага отступил на шаг, на лице его отразилась тревога.

Дзаккарья же, наоборот, выступил вперед и склонился в глубоком поклоне.

— Мои господин! — приветствовал он Франческо.

Франческо удивленно оглядел собравшихся. Его вызвал Пеппе, первым почувствовавший, что беседа Гонзаги с Валентиной добром не кончится. Не отвечая на приветствие слуги, Франческо вопросительно посмотрел на девушку.

Она встала, щеки ее горели злым румянцем. Взгляд Франческо, похоже, оказался последней каплей, добившей ее. Рука ее поднялась, указала на графа.

— Фортемани, посадите графа Акуильского под арест, — скомандовала она, — и, если не хотите поплатиться головой, позаботьтесь о том, чтобы он не сбежал.

Гигант не спешил выполнять приказ, помня о невероятной силе Франческо.

— Мадонна! — ахнул тот.

— Вы слышали меня, Фортемани? Уведите его.

— Моего господина? — воскликнул Ланчотто. Рука его потянулась к мечу Он посмотрел на графа, готовый обнажить меч по знаку последнего.

— Пусть будет так, — холодно ответствовал Франческо.