JК
Маленький дикарь :: Марриет Фредерик
Страница: 67 из 258Обещай, что никогда не выпьешь ни капли!
— Вам нечего бояться, — ответил я, — я выпил глоток и обжег себе рот!
— Вот это хорошо! — сказал Джаксон, хлебнув еще раз. — Ты не дорос еще до этого. Теперь я пойду спать — пора. Неси за мной ковш и поставь около меня — да смотри не пролей!
Он дополз до своей постели. Я поставил около него ковш и сам лег на свое место, хотя мне и не хотелось спать.
Сначала Джаксон лежал довольно тихо, но я слышал, как он от времени до времени брался за ковш и отпивал глоток жидкости.
Вдруг он запел какую-то матросскую песню. Я очень удивился, но мне она понравилась. Я в первый раз услышал мелодию. У него был хороший голос и верный слух. Когда он умолк, я попросил его продолжать.
— Ага! — весело сказал он. — Ты любишь песни, мальчуган! Хорошо, я тебе их много спою; уже давно я не пел; а когда-то этим славился! Теперь я опять могу петь: есть чем повеселить душу!
Меня очень удивило его веселое настроение, но, вспомнив все, что он рассказывал мне о своей слабости к вину, я решил, что эта веселость и была причиной его любви к пьянству, и в душе стал относиться к нему более снисходительно. Как бы то ни было, песни его мне нравились. Он пел их одну за другою в течение трех или четырех часов, но голос его становился все более хриплым, и, наконец, он замолк и вскоре громко захрапел. Я долго еще не мог заснуть, но, наконец, тоже забылся. Проснувшись на другое утро, я увидел, что он все еще спит. Я позавтракал один, пошел на утесы и сел, устремив взоры на горизонт. Через час я вернулся. Джаксон все еще храпел. Я решился разбудить его.
— Вам нечего бояться, — ответил я, — я выпил глоток и обжег себе рот!
— Вот это хорошо! — сказал Джаксон, хлебнув еще раз. — Ты не дорос еще до этого. Теперь я пойду спать — пора. Неси за мной ковш и поставь около меня — да смотри не пролей!
Он дополз до своей постели. Я поставил около него ковш и сам лег на свое место, хотя мне и не хотелось спать.
Сначала Джаксон лежал довольно тихо, но я слышал, как он от времени до времени брался за ковш и отпивал глоток жидкости.
Вдруг он запел какую-то матросскую песню. Я очень удивился, но мне она понравилась. Я в первый раз услышал мелодию. У него был хороший голос и верный слух. Когда он умолк, я попросил его продолжать.
— Ага! — весело сказал он. — Ты любишь песни, мальчуган! Хорошо, я тебе их много спою; уже давно я не пел; а когда-то этим славился! Теперь я опять могу петь: есть чем повеселить душу!
Меня очень удивило его веселое настроение, но, вспомнив все, что он рассказывал мне о своей слабости к вину, я решил, что эта веселость и была причиной его любви к пьянству, и в душе стал относиться к нему более снисходительно. Как бы то ни было, песни его мне нравились. Он пел их одну за другою в течение трех или четырех часов, но голос его становился все более хриплым, и, наконец, он замолк и вскоре громко захрапел. Я долго еще не мог заснуть, но, наконец, тоже забылся. Проснувшись на другое утро, я увидел, что он все еще спит. Я позавтракал один, пошел на утесы и сел, устремив взоры на горизонт. Через час я вернулся. Джаксон все еще храпел. Я решился разбудить его.