Мексиканская месть   ::   Эмар Густав

Дон Маркос остановился; он встал, взял из шкафа бутылку и откупорил ее.

— Не находите ли вы, так же как и я, — сказал он, — что пулька производит сердцебиение? Выпьем лучше траго де рефино де Каталюна: оно превосходно и оживит нас.

Дон Альбино подал ему свой стакан не отвечая; они чокнулись и духом опорожнили свои стаканы до последней капли.

— А потом? — спросил дон Альбино, заметивши, что его хозяин хранил молчание.

— Это верно, я не окончил, — сказал он, — выслушайте же. — голос его был сух; отрывочные звуки свидетельствовали о душевном страдании, а между тем лицо его было спокойно.

— Прошло три года, — сказал он, — во время которых я объехал почти вокруг света, плавая то с англичанами, то с французами, а чаще всего с североамериканцами.

В продолжение этих трех лет я не получал никакого известия ни о моем отце, ни о Рафаеле. Кто сообщил бы мне об них?

Во время моих бродяжнических курсов, увлекаясь примером наших товарищей, а также и желанием забыть мою любовь, я износил мое сердце во всех портах, в которых побывал мой корабль, растрачивая свою жизнь без цели и без удовольствия в оргиях, которым я предавался с лихорадочной жаждой, но которых, однако же, я стыдился впоследствии. Однажды судно, на котором я находился, бросило якорь в Сан-Бляс.

Я уже сказал вам, что со времени моего отъезда прошло три года. Любовь в особенности поддерживается надеждой; я не имел ее, я полагал, что она умерла. Я в первый раз находился в мексиканском порту.