Синий рыцарь   ::   Уэмбо Джозеф

Они хорошие музыканты, но слушать я буду старого Камиана, дергающего и бьющего по струнам оуда черенком орлиного пера. Оуд похож на лютню и не имеет ладов, как гитара, но тем не менее пальцы старика с невероятной скоростью танцуют по грифу инструмента. Когда я вижу его тонкие хрупкие пальцы, мелькающие по двенадцати струнам, у меня пересыхает в горле и бегут по коже мурашки.

Однажды я сидел в ресторане в полдень, когда шли репетиции новых танцовщиц, и старый Камиан рассказывал детям Берджа армянские сказки. Я сидел, прикрытый вышитой бисером занавеской, и слушал, как Камиан говорил о горячих конях Армении, о гранатовых деревьях, полных жемчугов и рубинов, и о Хаза-нар-Бульбуле, волшебном соловье, знающем тысячу песен. Слушая его, я сам в тот день превратился в ребенка, и с тех пор, слушая его игру на оуде, едва не взбираюсь на одного из горячих сказочных коней.

В другой раз я сидел здесь поздно вечером, слушая музыку Камиана. Со мной рядом был его старший сын Леон. Мы пили шотландское виски, и он рассказал мне историю своего отца, единственного уцелевшего из огромной семьи, составлявшей со всеми двоюродными и прочими родственниками половину населения деревни, вырезанной турецкими солдатами. Камиану было тогда пятнадцать лет, и тело его оказалось в одном большом рву вместе с телами его родителей, братьев, сестер и всех тех, кого он знал в этом мире.