Морские цыгане   ::   Эмар Густав

Действительно, неосторожности или какой-нибудь случайности было достаточно, чтобы выдать троих флибустьеров, и тогда они погибли бы.

Так как Филипп обещал кавалеру, он остался в боскете, не желая удалиться до его возвращения.

— Маракайбо! — шептал он, — Гибралтар! Не в первый раз имена эти раздаются в моих ушах. О, моя возлюбленная Хуана! Если бы даже моя жизнь зависела от этого, я скоро соединюсь с тобой.

Как и все влюбленные во все времена, забыв о том довольно критическом положении, в котором он находился, молодой человек прислонился плечом к дереву, скрестил руки на груди, опустил голову и погрузился в одну из тех восхитительных любовных грез, перед которыми бледнеют все холодные реалии жизни. Кто знает, сколько времени продолжилось бы это восторженное состояние, если бы вдруг он не был грубо отозван с неба на землю неприятным ощущением, которое оказалось не чем иным, как рукой, тяжело опустившейся на его плечо, между тем как насмешливый голос проговорил ему на ухо:

— Вы спите, друг?

Филипп вздрогнул при звуках этого хорошо знакомого голоса и, быстро приподняв голову, сказал:

— Нет, я мечтаю.

— Хорошо. Но как ни восхитительны эти мечты, прервите их, надо уходить.

— Пошли, я готов.

— Вы не спрашиваете меня, что я сделал и откуда пришел?

— Что мне за дело!

— Как, что вам за дело? — вскричал кавалер с удивлением. — Уж не помешались ли вы?

— Нет, извините, — ответил Филипп в замешательстве. — Я не знаю, что говорю; напротив, для меня это очень важно.