Морской ястреб   ::   Сабатини Рафаэль

Но он ничего не заметил: Лайонел сидел спиной к двери, и не успел Николас пройти несколько шагов, как сэр Оливер отослал его, заявив, что им ничего ненадо.

Николас удалился, и братья вновь остались одни.

Лайонел едва притронулся к еде. Его мучила жажда, и он выпил бы весь глинтвейн, если бы Оливер из опасения, что у брата разовьется лихорадка, не остановил его и не заставил пить одну лишь воду. За все время Умеренной трапезы — у обоих братьев не было аппетита — никто из них не проронил ни слова. Наконец сэр Оливер встал из-за стола и медленными, тяжелыми шагами, выдававшими его состояние, направился к камину. Он подбросил в огонь несколько сухих поленьев, взял с высокой каминной полки свинцовую банку с табаком, задумчиво набил трубку и, вытащив короткими щипцами уголек из камина, раскурил ее. Затем он вернулся к столу и, остановившись около Лайонела, прервал затянувшееся молчание.

— Что послужило причиной вашей ссоры? — угрюмо спросил он.

Лайонел вздрогнул и слегка отпрянул.

— Право, не знаю, — ответил он и уставился на катышек хлеба, который нервно разминал между большим и указательным пальцами.

— Не правда, Лал.

— Что?

— Это не правда. Вам не провести меня. Вы сами сказали, что предупреждали Питера Годолфина не стоять у вас на дороге. Что за дорогу вы имели в виду?

Лайонел поставил локти на стол и сжал голову руками. Ослабевший, измученный нравственно и физически, молодой человек уже другими глазами смотрел на увлечение, повлекшее за собой столь трагические последствия.