JК
Ситуация на Балканах :: Юзефович Леонид Абрамович
Страница: 74 из 182Нам необходимо поговорить наедине. Пройдемте в кабинет, ваше сиятельство…
Когда они возвратились, от философски-игривого настроения шефа жандармов не осталось и следа. Ивану Дмитриевичу он сказал одно:
– Сенной рынок!
А в гостиную уже входил Хотек. Лысый, длиннолицый, сухопарый – нечто среднее между палубным шезлонгом и гигантским кузнечиком, он кивнул Шувалову, а прочих оглядел с выражением гадливого всезнания на припудренном старческом лице. Казалось, о каждом ему известна какая-то грязная тайна. Великая держава, раскинувшаяся от Альп и до Карпат, имеющая, как и Россия, двуглавого орла в гербе – символ власти над востоком и западом, родина вальсов и национального вопроса, по любому поводу обнажающая свой ржавый меч с воинственным легкомыслием престарелых империй, эта держава в лице графа Хотека вошла и села на диван, обдав Ивана Дмитриевича таким холодом, что он счел за лучшее отойти подальше.
– Должен заявить следующее, – проговорил Хотек с той высокомерной вельможной медлительностью, которая всегда раздражала Ивана Дмитриевича в публичных выступлениях начальствующих лиц; эта медлительность призвана была показать, что внимания и уважения заслуживает не только смысл произносимых слов, но и сам факт их произнесения – событие исключительное по своей важности. – Разумеется, граф, я вам доверяю, – после паузы продолжал Хотек. – Но доверие посла имеет границей честь его монарха. Эту границу я не переступлю ни на дюйм.
Когда они возвратились, от философски-игривого настроения шефа жандармов не осталось и следа. Ивану Дмитриевичу он сказал одно:
– Сенной рынок!
А в гостиную уже входил Хотек. Лысый, длиннолицый, сухопарый – нечто среднее между палубным шезлонгом и гигантским кузнечиком, он кивнул Шувалову, а прочих оглядел с выражением гадливого всезнания на припудренном старческом лице. Казалось, о каждом ему известна какая-то грязная тайна. Великая держава, раскинувшаяся от Альп и до Карпат, имеющая, как и Россия, двуглавого орла в гербе – символ власти над востоком и западом, родина вальсов и национального вопроса, по любому поводу обнажающая свой ржавый меч с воинственным легкомыслием престарелых империй, эта держава в лице графа Хотека вошла и села на диван, обдав Ивана Дмитриевича таким холодом, что он счел за лучшее отойти подальше.
– Должен заявить следующее, – проговорил Хотек с той высокомерной вельможной медлительностью, которая всегда раздражала Ивана Дмитриевича в публичных выступлениях начальствующих лиц; эта медлительность призвана была показать, что внимания и уважения заслуживает не только смысл произносимых слов, но и сам факт их произнесения – событие исключительное по своей важности. – Разумеется, граф, я вам доверяю, – после паузы продолжал Хотек. – Но доверие посла имеет границей честь его монарха. Эту границу я не переступлю ни на дюйм.