JК
Ночь над прерией :: Вельскопф-Генрих Лизелотта
Страница: 115 из 626Оба смотрели в сторону Белых скал, которые после захода солнца прятали свои тайны в пелене тумана.
— Тебе мой отец говорил, что эти скалы — надгробный памятник нашему большому вождю?
— Говорил.
— Мы не установили монумент. Мы не знаем, где именно он погребен. Его мать покоится на кладбище рядом с нами. Ты иногда посещай это место.
— Да.
Они медленно направились назад, к своему дому.
Когда они поели и улеглись рядом, Тачина спросила:
— Стоунхорн, чем я могу помочь? Я люблю тебя больше жизни.
— Дай мне слово, что останешься дома, когда я отправлюсь на родео.
— Нет, только не это, — испуганно сказала Тачина. — Ты не должен этого требовать.
Он больше ничего не сказал. Это была последняя ночь, когда они были вместе дома, ведь, как участник, Стоунхорн ехал на родео на день раньше, чем зрители.
И наступившее утро было хмурым. В полдень приехала на лошади бабушка Тачины. Она пошла на жертву: отказалась от родео и решила вместо этого присмотреть за лошадьми и постеречь дом. Это была старая худая индеанка со строгими чертами лица и редкими седыми волосами, расчесанными посредине на пробор. Ей было уже более девяноста лет, и она еще ребенком пережила последние сражения за свободу и первое тяжелейшее время в резервации. Вряд ли было что-нибудь такое, чего она могла бояться. Теперь ее, пожалуй, уже ничто не могло устрашить. Когда Тачина видела эту женщину, у нее на душе становилось спокойно.
— Тебе мой отец говорил, что эти скалы — надгробный памятник нашему большому вождю?
— Говорил.
— Мы не установили монумент. Мы не знаем, где именно он погребен. Его мать покоится на кладбище рядом с нами. Ты иногда посещай это место.
— Да.
Они медленно направились назад, к своему дому.
Когда они поели и улеглись рядом, Тачина спросила:
— Стоунхорн, чем я могу помочь? Я люблю тебя больше жизни.
— Дай мне слово, что останешься дома, когда я отправлюсь на родео.
— Нет, только не это, — испуганно сказала Тачина. — Ты не должен этого требовать.
Он больше ничего не сказал. Это была последняя ночь, когда они были вместе дома, ведь, как участник, Стоунхорн ехал на родео на день раньше, чем зрители.
И наступившее утро было хмурым. В полдень приехала на лошади бабушка Тачины. Она пошла на жертву: отказалась от родео и решила вместо этого присмотреть за лошадьми и постеречь дом. Это была старая худая индеанка со строгими чертами лица и редкими седыми волосами, расчесанными посредине на пробор. Ей было уже более девяноста лет, и она еще ребенком пережила последние сражения за свободу и первое тяжелейшее время в резервации. Вряд ли было что-нибудь такое, чего она могла бояться. Теперь ее, пожалуй, уже ничто не могло устрашить. Когда Тачина видела эту женщину, у нее на душе становилось спокойно.