Ночь над прерией   ::   Вельскопф-Генрих Лизелотта

Но я этого перенести не могу. Из досок, по которым я иду, взывает кровь. На кладбище, которое я больше не посещаю, лежит под землей перекошенное лицо и трава напитана его ненавистью. Я вижу это. И я этим убита.

— Постройте себе новый дом, Квини.

— Элк, это не то. Как могу я молотком и деревом стереть это лицо? Это же не из плоти и крови. Тайна должна быть стерта тайной, а дух должен быть потушен духом и умиротворен. Ты же священник.

— Но не шаман.

— Почему? Что это значит — священник, а не шаман? Шаман — это тайна. Наши предки верили в святую тайну, и я тоже верю. В нашей церкви мы поем и молимся ему, Вакантанке 53 . Белые люди называют его богом. Ты ведь знаешь его так хорошо, что он для тебя уже больше совсем не тайна?

— Еще большая тайна, чем для наших предков.

— Священники, которых белые люди называют католическими, могут снять проклятие. Они кропят чистой водой, тогда проклятие отступает. Элк, ты должен прогнать кровь и лицо, иначе они будут преследовать моего ребенка.

— Квини, ты не виновата. Он хотел тебя убить. Ты боролась, вот и все.

— Но лицо — под травой, а кровь — в доме. Их не прогонишь и не умилостивишь. И еще больше тайн приходят мне во сне, Элк, ты будешь молчать, как должен молчать священник католической церкви?

— Я молчу. Я молчу не ради другого священника и не ради твоей просьбы, Квини. Я молчу ради великой тайны.