JК
Ночь во Флоренции :: Дюма Александр
Страница: 112 из 139Смотрите, вот имя старого Джакопо ди Пацци, моего прадеда, а вот имя Джироламо Савонаролы, вот — Никколо Кардуччи, Данте Кастильоне… Хвала Господу! У свободы отборная гвардия из благороднейших душ, вознесшихся в небеса!
— Напиши и мое имя, Пацци, — крикнул ему Сельваджо, — напиши его между своим и именем Строцци! Пусть узнают грядущие поколения, с кем я был, а если камень слишком тверд, возьми мою кровь и выведи ею, вместо того чтоб выцарапывать по букве… Моя рана еще не затянулась, и в чернилах отказа не будет. Пиши, пиши: «Сель-ваджо Альдобрандини, отдавший жизнь за свободу!»
— Теперь ты, Строцци, — сказал Витторио, нацарапав имя Сельваджо Альдобрандини под своим.
И он протянул ему ржавый гвоздь, сделавшийся в руках прославленных узников резцом Истории.
Филиппо Строцци взял гвоздь и там, куда доставала рука, написал одну итальянскую сентенцию, которую мы пытаемся перевести следующим двустишием:
Храни меня от тех, кого не стерегусь, А от врагов моих я сам уберегусь.
Витторио рассмеялся:
— Совет хорош, — заметил он, — но, поданный стенами темницы, грешит некоторой запоздалостью.
Другие поочередно подходили расписаться на стене.
В этот самый миг фамильо государственной инквизиции вошел в камеру.
— Филиппо Строцци вернулся с допроса? — громко вопросил он.
— Да, кто его спрашивает? — отозвался Строцци.
— Какая-то девушка, имеющая разрешение на получасовое свидание с ним, — ответил фамильо.
— Девушка? — удивленно переспросил Строцци. — Если только это не Луиза…
— Да, она, отец! — крикнула с порога дочь Строцци.
— Тогда иди сюда, дитя, иди сюда! — открывая ей объятия, произнес Филиппо. — Я тебя простил; надеюсь, простят остальные.
— Напиши и мое имя, Пацци, — крикнул ему Сельваджо, — напиши его между своим и именем Строцци! Пусть узнают грядущие поколения, с кем я был, а если камень слишком тверд, возьми мою кровь и выведи ею, вместо того чтоб выцарапывать по букве… Моя рана еще не затянулась, и в чернилах отказа не будет. Пиши, пиши: «Сель-ваджо Альдобрандини, отдавший жизнь за свободу!»
— Теперь ты, Строцци, — сказал Витторио, нацарапав имя Сельваджо Альдобрандини под своим.
И он протянул ему ржавый гвоздь, сделавшийся в руках прославленных узников резцом Истории.
Филиппо Строцци взял гвоздь и там, куда доставала рука, написал одну итальянскую сентенцию, которую мы пытаемся перевести следующим двустишием:
Храни меня от тех, кого не стерегусь, А от врагов моих я сам уберегусь.
Витторио рассмеялся:
— Совет хорош, — заметил он, — но, поданный стенами темницы, грешит некоторой запоздалостью.
Другие поочередно подходили расписаться на стене.
В этот самый миг фамильо государственной инквизиции вошел в камеру.
— Филиппо Строцци вернулся с допроса? — громко вопросил он.
— Да, кто его спрашивает? — отозвался Строцци.
— Какая-то девушка, имеющая разрешение на получасовое свидание с ним, — ответил фамильо.
— Девушка? — удивленно переспросил Строцци. — Если только это не Луиза…
— Да, она, отец! — крикнула с порога дочь Строцци.
— Тогда иди сюда, дитя, иди сюда! — открывая ей объятия, произнес Филиппо. — Я тебя простил; надеюсь, простят остальные.