Ночь во Флоренции   ::   Дюма Александр

— И ни серебром, ни золотом, ни уговорами, ни угрозами не склонить тебя отказаться от этого замысла?

— Я дал клятву, что от меня ему не будет ни жалости, ни помилования в смертный час.

— Значит, все, что ты тут рассказывал, — правда?

— Чистая правда, от начала и до конца.

— Не верится.

— Отчего же?

— Да оттого, что не сыщется человека, способного на такую жестокость.

— Герцог Алессандро — не человек!

— Эта девушка была хороша собой?

— О! Мила, как ангел!

— Я забыл ее имя. Как, ты сказал, ее звали?

— Нелла.

— Сколько же ей было лет, когда она умерла?

— Восемнадцать.

— Так рано!

— Слишком поздно — для той, в чью жизнь вот уже два года как вошли несчастье и позор!

— И ты говоришь, что, потешив тебя надеждой стать ее мужем, герцог Алессандро…

— О! Не продолжайте, монсиньор! — взмолился сбир, не вынеся воспоминаний, которые разбередил в нем Лоренцино. — Не продолжайте, а то я обезумею, чего доброго! Сейчас ведь дело не во мне, а в вас, верно?.. Вы привели меня, чтоб помочь вам убить кое-кого… Ну, так кто же он таков, этот человек, от которого Небо отвернулось настолько, что ценой его крови мне приходится покупать право на мое отмщение?.. Назовите мне его, я готов.

— Мне незачем его называть, ты сам его увидишь.