JК
Ночные гоцы :: Мастерс Джон
Страница: 473 из 483Если ты по-прежнему собираешься уйти.
— Спасибо, Кэролайн. Как Робин?
— Он наверху, с тяжело раненным артиллеристом. Мы не думаем, что он выживет, но он хочет, чтобы Робин был рядом. Хочешь сам посмотреть?
— Да… Нет. Я должен идти. Я скоро вернусь. Пиру!
— Сахиб!
— Пошли!
Она проводила его до двора. Он торопливо нырнул под дождь, опасаясь, что если оглянется, лицо его выдаст.
По глубоким лужам брели солдаты; на самодельных носилках из одеял и стволов бамбука несли раненых. Пара лишившихся всадников лошадей скакала галопом по узкому проулку, весело вскидывая копыта и заставляя встречных прижиматься к стенам домов. Позади храма, стоя рядами и понурив головы, терпеливо дожидались ездоков упряжные артиллерийские лошади. Температура упала градусов на двадцать, и от прибитой дождем земли несло не слишком приятно, но зато густым настоящим духом.
У поворота он увидел кучку артиллеристов, склонившихся над чем-то зеленым и грязно-белым. Они били его ногами, и он понял, что это сипай Тринадцатого полка. Он стоял на коленях в грязи, его мундир превратился в лохмотья, а кишки свисали наружу, волочась по земле. Один солдат, схватив его за шею, пытался ткнуть носом в землю, другой тянул за волосы и пихал в горло колесную мазь. [139] Глаза у него закатились, и вряд ли он понимал, что с ним делают, и кто они вообще такие. Родни бросился вперед. Он хотел закричать, но не мог — горло свела судорога.
— Спасибо, Кэролайн. Как Робин?
— Он наверху, с тяжело раненным артиллеристом. Мы не думаем, что он выживет, но он хочет, чтобы Робин был рядом. Хочешь сам посмотреть?
— Да… Нет. Я должен идти. Я скоро вернусь. Пиру!
— Сахиб!
— Пошли!
Она проводила его до двора. Он торопливо нырнул под дождь, опасаясь, что если оглянется, лицо его выдаст.
По глубоким лужам брели солдаты; на самодельных носилках из одеял и стволов бамбука несли раненых. Пара лишившихся всадников лошадей скакала галопом по узкому проулку, весело вскидывая копыта и заставляя встречных прижиматься к стенам домов. Позади храма, стоя рядами и понурив головы, терпеливо дожидались ездоков упряжные артиллерийские лошади. Температура упала градусов на двадцать, и от прибитой дождем земли несло не слишком приятно, но зато густым настоящим духом.
У поворота он увидел кучку артиллеристов, склонившихся над чем-то зеленым и грязно-белым. Они били его ногами, и он понял, что это сипай Тринадцатого полка. Он стоял на коленях в грязи, его мундир превратился в лохмотья, а кишки свисали наружу, волочась по земле. Один солдат, схватив его за шею, пытался ткнуть носом в землю, другой тянул за волосы и пихал в горло колесную мазь. [139] Глаза у него закатились, и вряд ли он понимал, что с ним делают, и кто они вообще такие. Родни бросился вперед. Он хотел закричать, но не мог — горло свела судорога.