JК
Одержимый :: Санин Владимир Маркович
Страница: 46 из 277 — С другими ты можешь на берегу луной любоваться! Тьфу ты, язык обжёг! Так вы, Корсаков, путаете…
— Виктор Сергеевич, — подсказал Корсаков.
— … вы путаете, — не моргнув глазом, продолжал Чернышёв, — две вещи: судовождение и управление судном. Судовождение, то есть проводка судна из пункта А в пункт Б, осталось неизменным со времён досточтимого Колумба — штурман прокладывает курс и определяет координаты. Изменилась лишь техника: раньше определялись простейшими приборами, а теперь какой только электроники у нас не напихано. Поэтому и говорю, что судовождение не искусство, а ремесло. Другое дело, — жуя бутерброды и осторожно прихлёбывая, менторским тоном поучал Чернышёв, — управление судном. Дай, к примеру, десяти капитанам ошвартоваться — каждый сделает это по-своему, внесёт что-то личное. Ну, как десять художников напишут один и тот же залив: исходя из своей творческой индивидуальности. Или, — кивок в мою сторону, — поручи десяти журналистам…
В кают-компанию заглянул рослый бородач в ватнике и сапогах.
— Архипыч, ребята подбили Григорьевну на уху, может, в дрейф ляжем?
— Валяй, — махнул рукой Чернышёв, и борода исчезла. — О чем это я, склероз… Чёртов Птаха, сбил с мысли.
— Тот самый тралмастер? — заинтересовался Баландин. — Представили бы.
— А у нас не дипломатический корпус, сами представляйтесь, — проворчал Чернышёв. — Так о чём я…
— Мысль, с которой можно сбить, недорого стоит, — сказал я. — Вы хотели сострить по адресу журналистов.
— Неужели обиделся, Паша? — с тревогой спросил Чернышёв.
— Виктор Сергеевич, — подсказал Корсаков.
— … вы путаете, — не моргнув глазом, продолжал Чернышёв, — две вещи: судовождение и управление судном. Судовождение, то есть проводка судна из пункта А в пункт Б, осталось неизменным со времён досточтимого Колумба — штурман прокладывает курс и определяет координаты. Изменилась лишь техника: раньше определялись простейшими приборами, а теперь какой только электроники у нас не напихано. Поэтому и говорю, что судовождение не искусство, а ремесло. Другое дело, — жуя бутерброды и осторожно прихлёбывая, менторским тоном поучал Чернышёв, — управление судном. Дай, к примеру, десяти капитанам ошвартоваться — каждый сделает это по-своему, внесёт что-то личное. Ну, как десять художников напишут один и тот же залив: исходя из своей творческой индивидуальности. Или, — кивок в мою сторону, — поручи десяти журналистам…
В кают-компанию заглянул рослый бородач в ватнике и сапогах.
— Архипыч, ребята подбили Григорьевну на уху, может, в дрейф ляжем?
— Валяй, — махнул рукой Чернышёв, и борода исчезла. — О чем это я, склероз… Чёртов Птаха, сбил с мысли.
— Тот самый тралмастер? — заинтересовался Баландин. — Представили бы.
— А у нас не дипломатический корпус, сами представляйтесь, — проворчал Чернышёв. — Так о чём я…
— Мысль, с которой можно сбить, недорого стоит, — сказал я. — Вы хотели сострить по адресу журналистов.
— Неужели обиделся, Паша? — с тревогой спросил Чернышёв.