Одержимый   ::   Санин Владимир Маркович

Все вокруг тебя серое и мрачное: и повисшие над морем тучи, и пелена над горизонтом, и холодные волны, налетавшие на маленький кораблик, как цепные псы. Я поёжился: хлестнувшей волной с головы до ног окатило Ерофеева и Птаху, которые, прикрепившись карабинами к штормовому линю, брали пробы с образовавшегося льда.

— Четыре забрызгивания, — доложил Никита.

— Здорово их. — Я кивнул на людей на палубе. — Работёнка по большому блату.

— Павел Георгиевич, прошу не мешать, — резко выговорил Корсаков. — Никита, повторить замер!

— Есть повторить. — Никита прильнул к замёрзшему окну, на котором бешено вертелся «дворник». — Четыре забрызгивания.

Мне уже было известно, что обледенение, возникающее от брызг морской воды, самое частое и опасное. Но пока что мы имели дело с начальной стадией: на палубе образовался ледяной панцирь. При этой стадии можно спокойно работать и даже рассказывать анекдоты.

— Попробуем курс под углом 90 градусов к направлению ветра, — предложил Корсаков. — Не возражаете, Алексей Архипыч?

— Лагом к волне, креста на вас нет… — пробурчал Лыков.

Волны с силой ударили по левому борту.

— Число забрызгиваний ноль, — сообщил Никита.

— Вы правы, — кивнул Корсаков Чернышёву. — При таком курсе забрызгивания прекращаются. И следовательно, обледенение от брызг.

— Только лагом к волне на нашей посудине штормовать не рекомендуется, — сказал Чернышёв. — Так что особой ценности данное наблюдение не имеет. Ну, сколько?

Вопрос был адресован Ерофееву и Птахе.